Версия для печати

---

Канитель (Рябов И., Голубев А.)

 

Крокодил (журнал №8 за 1954 г.)

Ульяна Пименовна Холопова третий час стоит в очереди к кассе Гривского отделения Госбанка в городе Даугавпилсе. За это время она успела рассказать окружающим о причине своего приезда в город из селения Медупа, что в тридцати километрах отсюда.

— Вот какая оказия! Сельхозналог был нами внесён задолго до срока. Мы своему государству верные помощники. Не ждали, чтобы инспектор или агент напоминал нам: «Что ж ты, бабушка Ульяна, государственную повинность задерживаешь?» Так вот, чтобы агент не беспокоился, я налог свой вносила досрочно. Всё честь по чести, ни одной копейки за мной не осталось. А тут закон от первого июля, освободивший меня от всех налогов. Пригласили меня в районный финансовый отдел, приняли честь по чести, усадили в кресло, говорят: «Можете, бабушка, всю свою сумму получить обратно». Дали чек вот на триста шесть рублей двадцать две копейки. «Ступайте,— говорят, — в отделение банка, там выплатят эту сумму». Вот какая оказия!

Люди, слушающие рассказ старой крестьянки, сердечно поздравляют её и уступают Ульяне Пименовне место поближе к окошку кассира.

Кассир взял у Холоповой чек, повертел бумагу перед своим носом, молвил:

— Подпись?

— Что вам, голубчик?

— Ваша подпись в получении денег.

— Ах ты, оказия! Подпись, говоришь? Да я же неграмотная, голубчик!

— Следующий!

— Так пусть кто-либо из граждан распишется за меня. А то я крестик поставлю…

— Нужна только личная подпись. Не задерживайте очередь, гражданка!

Старуха идёт от окна кассира к управляющему отделением банка Г. Д. Воронину. Управляющий принимает Ульяну Пименовну с подчёркнутой деловитостью.

Ульяна Пименовна, стоя у письменного стола управляющего, излагает ему своё дело и отвечает на его вопросы.

— Вам семьдесят пять лет от роду?

— Так точно, голубь мой! Родилась я тогда, когда была ещё война с турками под Плевной, вот когда родилась…

— Вы неграмотны?

— Совсем не училась, сынок! Какая была школа в старое время?.. Это теперь у нас в деревне все молодые учатся. А моя молодость прошла при государе императоре, а в старые годы не до школы было…

— Надо было учиться, бабка, — подводит итог беседы управляющий банком. — Век живи — век учись.

— Умное слово, сынок. Да век-то мой, видишь ты, заели нужда да горе. После государей императоров был у нас, в Латвии, Ульманис, не к ночи будь помянуто его имя… Так ты скажи, чтобы мне оплатили чек-то.

Г. Д. Воронин оборвал аудиенцию:

— Ничего не могу сделать! Нужна ваша личная подпись. Следующий!

Ульяна Пименовна направляется туда, где ей выдали чек, — в финансовый отдел.

Заведующий отделом товарищ Мергалев и старший налоговый инспектор товарищ Зядс выслушали её рассказ, возмутились бюрократическими нравами в банке, сказали:

— Мы с вами пойдём туда и всё уладим.

Делегация из райфо в составе заведующего и старшего инспектора была принята управляющим отделением Госбанка. Делегация убеждала Г. Д. Воронина в том, что бабушке Холоповой надо пойти навстречу.

Управляющий заявил:

— Принципиально я согласен с вами, но мои возможности тоже ограничены. Нужна виза главного бухгалтера нашего отделения Анны Иосифовны Кузмицкой.

Служебный день был на исходе, когда Ульяна Пименовна предстала перед главным бухгалтером. Выслушав её, А. И. Кузмицкая разъяснила старухе:

— На получение денег требуется личная подпись. Вы неграмотны, учинить подпись не в состоянии. Визу дать не могу, кассир вам денег тоже не даст. Вы можете написать доверенность определённому лицу. Доверенное лицо получит вашу сумму, предварительно, конечно, расписавшись.

Бабушка снова разыскала хорошего человека — инспектора Зидса. Хороший человек пришёл с бабушкой к главному бухгалтеру и выразил желание быть доверенным лицом. Но главный бухгалтер Кузмицкая по каким-то причинам отвела кандидатуру инспектора Зидса и взглянула на часы, давая понять, что приём в банке закончен.

— Как же мне быть, голубушка? — спросила Ульяна Пименовна.

— Можно будет перевести вам денежную сумму почтой.

— А вдруг на почте потребуют личную подпись? А я же неграмотная…

— Могут потребовать, — отрезала гражданка Кузмицкая.

Наступали сумерки. Весь день прошёл у Ульяны Пименовны в хождениях от райфинотдела до отделения Госбанка, в очередях, в рассказах о своей долгой и трудной жизни, о своей неграмотности — этом наследии проклятого прошлого. Уже в сумерки Ульяна Пименовна была снова принята заведующим финансовым отделом товарищем Мергалевым. Бабушка вернула заведующему чек и отправилась домой, надеясь, что на сельской почте, куда может поступить перевод, она не встретит волокитчиков и буквоедов, с которыми ей пришлось иметь дело в городе Даугавпилсе.

Старушка в конце концов свои деньги получила.

Поскольку на этом канитель завершилась, Воронин и Кузмицкая могут теперь сказать:

— За что, собственно, вы нас критикуете? Мы действовали строго по инструкции.

Но ни Воронин, ни Кузмицкая никогда не назовут нам такой инструкции, которая препятствует работникам советского аппарата подходить к живому человеку по-человечески.

Рябов И., Голубев А.

Крокодил (журнал №8 за 1954 г.)

---