Версия для печати

---

Знать в лицо (Энтин Б.)

 

В мире книг (журнал №10 за 1988 год)

Уже после завершения работы XIX партконференции, в начале июля, газета «Известия» рассказала об одном преподавателе истории КПСС, заведующем кафедрой, который, подобно Нине Андреевой, «не мог» «поступаться принципами». А потому из подготовленных экзаменационных вопросов он вычеркнул, например, такой: «XX съезд КПСС и его вклад в теорию и практику развития социализма». Или такой еще: «Складывание механизма торможения в развитии советского общества».

В какой-то степени можно понять раздражение преподавателя против этих вопросов, особенно последнего, в котором используется формула, столь часто и уже привычно, а то и навязчиво звучащая сегодня для мотивировки того, почему к середине 80-х наше общество оказалось в предкризисном состоянии и почему понадобилась перестройка.

Действительно, два этих слова — «механизм торможения», произносимые сами по себе, напоминают заклятье, с помощью которого мы как бы хотим откреститься — «чур нас, чур» — от всего застойного, тяжелого, трагического, неполучившегося, что было в нашей послеоктябрьской истории. Но можно ли формулой объять и объяснить все негативное в развитии нашего общества? Не манипулирование ли это новейшей политической фразеологией? А посему — нечего сбивать с панталыку студента. Был магистральный путь — и баста! Возможно, так рассуждал упомянутый зав. кафедрой, недрогнувшей рукой вычеркивая неудобные для него вопросы. Беда в том, что, как ни вычеркивай их из экзаменационных билетов или — а вдруг! — из статьи и книги, — они уже поставлены временем, обращенным на себя критическим самосознанием общества, острота которого прямо пропорциональна ощущению необходимости и неотложности радикальных перемен во всех сферах его жизнедеятельности.

О «механизме торможения» — вопрос особый. В партийных документах, во многих уже обстоятельных статьях историков, экономистов, публицистов раскрываются нам различные стороны содержания этого понятия, тех процессов, которые привели к необходимости сегодняшних революционных преобразований.

В самом общем виде нам уже объяснили, что корни механизма торможения надо искать в сталинской командно-административной системе с ее гигантским бюрократическим аппаратом, отождествившем себя с народом и государством. В неумении этого аппарата закоснелыми методами управления справиться со все усложняющимися задачами экономической и социальной политики. В исторически обусловленной неразвитости демократических институтов нашего общества. В самоубаюкивании руководителей, их нежелании смотреть правде в глаза. В стереотипах мышления и исчерпавших себя идеологических схемах. Наконец, в привилегиях и эгоистических интересах влиятельных общественных групп, побуждающих их тормозить уже сам ход перестройки…

У всех нас, думается, еще свежи в памяти впечатления от пронизанных деловитостью, полных острой полемики и психологического драматизма четырех дней партийной конференции. Прямой, откровенный разговор, который там шел, принятые резолюции — они ведь хорошо отразили стремление нашего общества освободить перестройку от стесняющих ее движение пут, расчистить ей дорогу вперед и вперед. Задача стоит двуединая: создать условия, исключающие возможность воспроизводства тормозящих факторов, напрочь избавиться от складывавшегося десятилетиями механизма торможения и заменить его механизмом ускорения.

Было бы, однако, очередной иллюзией (сколько их растаяло) считать, что на все вопросы конференцией даны ответы, а те, что даны, — окончательны. Все мы свидетели, что дискуссии, шедшие на конференции, продолжились и после нее в трудовых коллективах, на страницах печати, так же, как и накануне партийного форума велось широкое обсуждение вопросов, поставленных в ее повестку дня. Говоря на конференции о том, что перестройка совершается ради нового, гуманного и демократического облика социализма, М. С. Горбачев подчеркнул: «Мы будем идти дальше, вести творческий поиск путей и методов достижения этой цели в условиях демократии и гласности»…

У перестройки есть уже свои точки отсчета, своя периодизация. Мы говорим: после апрельского (1985) Пленума ЦК; после XXVII съезда КПСС; до — и после январского и июньского (1987) Пленумов ЦК. И самые недавние месяцы опять-таки разделились на «до» и «после» партконференции. И вот еще вопрос: то, что писалось и говорилось по всем линиям развития нашего общества, не снято ли, не поглощено ли ходом обсуждения на конференции, принятыми ею резолюциями, определившими наши ближайшие практические шаги?

Нет, конечно. Так же, как сама платформа конференции создавалась в тесном сотрудничестве с лучшими интеллектуальными силами народа, так и выступления в средствах массовой информации до и после конференции — ученых, публицистов, представителей самых широких слоев населения — с анализом пройденных страной десятилетий, с размышлениями о стратегическом выборе ее развития; новые книги на эти темы призваны и будут определять и поддерживать духовно-нравственную атмосферу борьбы за цели перестройки, непрерывного поиска, без которого и немыслимо самообновление социализма. Будут помогать нам овладевать новым политическим мышлением, а значит — правдивым и глубоким знанием процессов, которые происходили и происходят в нашем обществе. В том числе — истоков и сущности тех сил, что привели страну на грань кризиса и сегодня пытаются противодействовать перестройке. Нет, не случайно эти два слова — «механизм торможения» — торопился вычеркнуть из истории тот «принципиальный» зав. кафедрой. Дабы песню не портили…

Именно так — «Механизм торможения» называется книга, вышедшая недавно в Политиздате. Это сборник статей коллектива обществоведов, подготовленный на основе «круглого стола», состоявшегося в ИМЛ при ЦК КПСС в конце октября 1987 г. Надо сразу сказать, что, хотя (при обычных у нас темпах книгоиздания) срок подготовки этого сборника не так уж и велик, время — сегодняшнее время! — оказалось стремительней и, может быть (учитывая и партконференцию), по каким-то аспектам содержания книги, кругу обсуждаемых проблем, самому подходу к ним — уже шагнуло дальше. Что, впрочем, можно отнести и ко многим другим публикациям. И слава богу: процессы расширения гласности, раскрепощения мысли продолжают набирать обороты!

Тем не менее, идущий на страницах книги спор (а часто это именно спор: и между авторами сборника, и с оппонентами, оставшимися за пределами), представленные в ней предварительные попытки (так, по-видимому, ставили себе задачу авторы) теоретического анализа истоков и сущности механизма торможения, различных его сторон как нельзя более актуальны. Ведь, чтобы победить врага, его нужно знать. И не на уровне только общих представлений, а, что называется, в лицо. В этом смысле книга, как, в общем, не без оснований надеются авторы, поможет лучше осознать, «от чего следует решительно избавляться, чтобы успешнее двигаться вперед».

Да, в ней рассматриваются и те проблемы, которые были названы выше, и связанные с ними другие, не менее существенные, и производные от них. Их диапазон широк: здесь и вопрос, «почему не раз, вопреки научному марксистскому предвидению и обещаемому результату, наступало совсем непредвиденное и неожидавшееся?» (А. П. Бутенко); и разбор исторической концепции «Краткого курса» (Д. И. Полякова); и выяснение негативных явлений в жизни партии, в частности, тяготение к лакировке действительности: например, на XXV съезде об итогах девятой пятилетки было сказано, что она «не имеет себе равных», хотя почти по всем показателям уступала восьмой (В. Я. Бондарь); и — указание на такие «неизбежные следствия» формализации наших демократических институтов, как «односторонняя информация, порождавшая искаженную картину всей жизни общества», и печальный «феномен запретительства», который привел наряду с большими нравственными потерями к утрате «значительного интеллектуального потенциала общества» (В. П. Давыдов).

Механизм торможения, по мысли этого автора, порождение и необходимое звено системы, возникшей при Сталине, когда «на деле получалось: вместо построенной на принципах самоуправления власти трудящихся — засилье бюрократии, вместо многообразия форм собственности — сведение ее к двум формам, вместо материальной заинтересованности труженика — методы администрирования и затратная экономика, вместо учета многообразия интересов — тенденция к нивелированию их, вместо всемерного развития творческой активности масс — превращение людей в винтики и, как неизбежное следствие, вместо постоянного прогресса общества — образование застойных явлений. Лишь с некоторыми изменениями эти явления, сложившиеся в 30-е годы, имели место и в период застоя, а в некоторых сферах продолжают действовать и сейчас».

Противоречия между возможностями социализма и их реализацией так или иначе рассматриваются большинством авторов сборника, стремящихся, по словам одного из них, В. С. Липицкого, к «переосмыслению с современных позиций всей ретроспективы советского периода». С этой точки зрения интересен, на мой взгляд, его анализ «двух ипостасей социалистического труженика, выступающего как хозяин (совладелец) обобществленных средств производства, всего народного богатства и одновременно как наемный работник». Хотя сущность наемного труда при социализме коренным образом меняется, — пишет автор, — он все же сохраняет ряд своих негативных черт. Среди них — заинтересованность работника лишь в той части производственного процесса, для выполнения которой он нанят, а не в конечном результате, что ведет к таким отрицательным явлениям, как «выводиловка». Разрешение этого противоречия автор видит в «конкретизации социалистических отношений собственности», то есть в создании условий, когда «работники, оставаясь совладельцами всей общественной собственности, через свои производственные коллективы получают особые права и обязанности применительно к ее определенной части». Демократизация же всей общественной жизни, — как бы дополняет эти рассуждения В. П. Давыдов, — «есть единственный способ преодоления пассивности масс, способ разрушения психологического стереотипа «нанятости».

Привлекает своей актуальностью и в теоретико-познавательном и в практическом планах (в свете решений XIX партконференции о реформе нашей политической системы) спор, возникший в книге по поводу преимуществ разрыва или слияния функций законодательной и исполнительной власти. «…Не могу согласиться, — пишет В. М. Курицын, — с мнением В. Липицкого, который утверждает, что одной из причин недостатков госаппарата является неполное слияние законодательной и исполнительной функций. Известно, что марксисты всегда критически относились к теории «разделения властей», согласно которой законодательная функция отделяется от исполнительной. Однако исторический опыт Советского государства показал, что слияние законодательной и исполнительной функций полезно далеко не всегда. Опасность состоит в том, что законодательствовать начинает исполнительный бюрократический аппарат, оттесняя на второй план органы представительной демократии».

В свою очередь читатель, мало-мальски следящий за современной публицистикой, мог бы возразить таким, например, утверждениям авторов сборника, как: «Объективная обстановка того времени (конца 20-х — 30-х гг. — Б. Э.) диктовала необходимость ускорения темпов реконструкции народного хозяйства страны» (В. М. Курицын). Или: «Как показали последующие события, форсирование экономического развития страны в предвоенное десятилетие было явлением исторически неизбежным» (В. В. Журавлев). Например, экономисты О. Р. Лацис, Н. П. Шмелев в своих известных публикациях убедительно показывают, что ни диктата «необходимости ускорения темпов», ни «исторической неизбежности» «форсирования экономического развития» — не было.

А вот мнение ученого-международника В. И. Дашичева из интервью, данного им «Комсомольской правде»: «Известно, что в сталинские времена сознательно раздувался психоз вокруг того, что на нас, дескать, вот-вот нападут. Сталин и коллективизацию, и индустриализацию обосновывал в »первую очередь именно внешней угрозой. Однако в конце 20-х годов этой угрозы не существовало, а в 30-х годах ее образ создавался искусственно нагнетаемой шпиономанией, поисками всяческих «диверсантов», «наймитов» и т. д.»

По всей видимости, на обоих вышеприведенных оспариваемых утверждениях сказалась инерция старых подходов (напомню, что материалы сборника готовились осенью прошлого года), — и это лишнее свидетельство ошеломляющего бега времени перестройки.

Надо заметить, что многие авторы сборника проявляют чрезмерную осторожность, а может, уместнее сказать, робость и в анализе, и в выводах, в интерпретации даже тех фактов «переосмысляемой истории», которые в последнее время публично получили однозначную оценку. То и дело натыкаешься на давненько знакомое (по смыслу): «с одной стороны, с другой стороны», на сетования по поводу неразработанности тех или иных проблем, на пожелания-рекомендации типа: «ученым-обществоведам следует (!) еще раз осмыслить некоторые устоявшиеся положения». Когда такой призыв раздается из уст ученого же обществоведа, так и просится его подбодрить: ну же, мил человек, давай осмысляй, ждать-то ведь нынче особенно некогда…

Многократны в сборнике повторения общеизвестного, да и рассмотрение различных элементов механизма торможения авторы почему-то считают необходимым начинать, так сказать, от Адама… Здесь и очевидная недоработка издательства.

В интересной статье С. Леонова «Стимулировать развитие теоретической мысли», где в соответствии с темой книги говорится о необходимости «перестройки самого обществоведения, преодоления имеющихся в этой области тормозов», сущность механизма торможения в общественных науках раскрывается так: «комментаторство принятых решений, авторитарных мнений, что стало заменителем творческого научного анализа возникающих проблем»; «своего рода «юбилейно-восхваляющая традиция общественной мысли»; «догматизм, цитатничество, нетворческий подход к классикам марксизма-ленинизма»… К сожалению, довольно явственные отголоски перечисленного звучат и в самой книге о механизме торможения.

Говорю все это не ради «положенной» критики. Речь скорее идет о необходимости создания современного типа политической книги, свободной от всего того, что вызывало скуку смертную при чтении подобных книг, изданных в недавнем еще прошлом, книг, выработавших собственный стойкий стереотип. Сборник «Механизм торможения» мне представляется неким переходным, будем надеяться, явлением, ибо отражает не только процесс ломки старых взглядов, попытку оторваться от прежних «установок», но и видимую дисгармонию нового теоретического содержания и привычных, устоявшихся форм, в которых оно адресуется читателю.

Не буду в этом смысле заниматься подсчетом плюсов и минусов — чего больше. Скажу «старыми словесы»: издание несомненно полезное. Но сегодня сказать это уже мало. Сегодня нужна политическая книга и большего интеллектуального потенциала, и книга страстная, острая, боевая.

Энтин Б.

В мире книг (журнал №10 за 1988 год)

---