Поиск по сайту


+16
Издание предназначено для лиц старше 16-ти лет.

Культурно-просветительское издание о советской истории "Советика". Свидетельство о регистрации средства массовой информации - Эл№ ФС77-50088.

е-мейл сайта: sovetika@mail.ru

(Дмитрий Ластов)



Посмотрите еще..


Бриджит Бардо. Звезды и фильмы. Статья 1966-го года.


Космонавты СССР - Юрий Гагарин




СОВЕТСКИЕ ЖУРНАЛЫ, В мире книг (журнал №9 за 1988 год), Как по нотам (Басков В.)


Как по нотам (Басков В.)

 

В мире книг (журнал №9 за 1988 год)

В одной московской музыкальной школе отбирали юных виолончелистов на международный детский радиоконкурс «Концертино Прага». Претенден­там надо было сыграть «Серенаду» чешского композитора Йосефа Сука, а ком­петентной комиссии предстояло решить, кто из ребят играет ее лучше.

Ноты этой «задачки» были присланы из Праги в запечатанном конверте в одном экземпляре и, говорят, прямо из кабинета директора, под великим секре­том попали сначала на ксерокс, а затем педагогам, которые для участия в со­ревновании заранее отобрали своих луч­ших учеников. В решающий день на школьной сцене по очереди выступили шесть взволнованных виртуозов.

Ноты они играли одни, но музыка со сцены лилась разная. Настолько разная, что от некоторых интерпретаций «Серенады» чувствительный автор, вполне возможно, упал бы в обморок. Лишь один маленький мальчик сыграл нечто вразумительное. Слушая его, комиссия вдруг поняла, что Йосеф Сук писал музыку прямо-таки хорошую.

Однако лауреатом «Концертино Прага» тот мальчик не стал. Премию присудили какой-то девочке из другой музы­кальной школы: она, сказали, играла го­раздо лучше. Это сказали профессио­нальные музыканты. Они, говорят, смыс­лят в нотах больше школьных педаго­гов. А впрочем, кто как. Всякое бы­вает. Да и вообще, похоже умение читать ноты и самостоятельно осмысливать их ценится в мире нашей современной му­зыки не очень высоко: в нотах, оказываемся, есть все для того, чтобы играть, не думая!.. Так что предоставим историкам музыки решить вопрос, кто однажды луч­ше прочитал ноты «Серенады» — маль­чик или девочка…

Как бы там ни было, а сочи­нения, какими их пишут композиторы, в магазине увидишь крайне редко, и не­пременно с подзаголовком «уртекст». Дескать, осторожно: оригинал! В основ­ном ноты сейчас публикуются отредак­тированными. С помощью специальных музыкальных знаков редактор под­сказывает исполнителю, как следует выводить каждую ноту. Выполните эти указания, да еще закатите глаза, качнете взад-вперед корпусом, взмахне­те красиво рукой, туманно, как бы в забытьи, улыбнетесь неизвестно че­му, — выйдет музыка. Отступите от указаний редактора — не дай бог кто-то в зале потеряет сознание.

В чем же заключается музыкальная редакция? В том, что некто нескромный берется трактовать чужое сочинение по-своему. Он ставит в нотах значки: фор­те (громко), пиано (тихо), пианиссимо (очень тихо), меццо форте (не очень громко), сфорцандо (внезапное усиле­ние) и т. п. Он деловито испещряет нот­ные страницы специальными знаками — крещендо, то есть от начала музыкаль­ной фразы к окончанию звук усиль; диминуэндо, то есть, наоборот, к окон­чанию затихни!..

Редактор кон-мото (все оживляясь) от ноты к ноте тянет горизонтальные скобки-лиги — это значит, что ноты, угодившие под этот купол, исполняй плавно!

Редактор с жаром (кон брио) расста­вляет акценты крохотными «вилками» (», чтобы исполнитель знал, на какой ноте сделать ударение, а на какой не надо.

Редакторы публично снабжают такими шпаргалками пианистов, скрипачей, вио­лончелистов, альтистов, кларнетистов… Наиболее усердные даже расставляют над нотами пальцы — 1, 2, 3, 4, 5, кото­рыми исполнителям надлежит нажи­мать на клавиши или струны.

В редакции камерной инструменталь­ной музыки издательства «Советский композитор» признались, что не помнят нот, выпущенных в свет без чьей-нибудь редакции. Хотя и назвали композиторов, которые всегда категорически возража­ют против постороннего вмешательства. Выяснилось, что наиболее «капризны» Р. Щедрин, А. Эшпай, В. Артемов…

Ноты, выпускаемые издательством «Советский композитор», предназначе­ны отнюдь не детям. Отредактированы они взрослыми людьми и адресованы взрослым. О беспризорных взрослых забота, правда, издательству она стоит недорого: прижимистые гонорарные таб­лицы за редактуру нот отстегивают су­щие гроши — от 3 до 15 копеек за такт. Редко приходится платить больше 50 рублей. Мне показали «Сонату» одного композитора, за редактуру которой было выплачено 34 рубля.

Редактор за письменным столом слу­шает музыку — и торопится записать то, что слышит, боясь упустить озарив­шее его. Он автора трактует. Выворачи­вает автора наизнанку. Выражает себя. В иные минуты редактор за автора крас­неет — ах, какую плохую музыку напи­сал! И в чужих нотах компенсирует свою творческую несостоятельность. Редак­тор навязывает всему миру собственное понимание музыки. Но когда редактор действительно автора улучшает, он все равно его искажает.

«Советский композитор» такое не смущает — издательству это обещает спокойную (адажио) жизнь. Если кто-нибудь из начальства в гневе восклик­нет: «Что вы напечатали?!» (а такие всплески в мире музыки не редкость, даже Д. Д. Шостакович из-за них не всегда имел возможность размножить свои сочинения) — издательский редак­тор тотчас сошлется на редактора музы­кального.

Можно подумать, что издательский редактор тем самым прячется за нотно­го редактора. Но на самом деле все не так: работа издательского редактора в том и заключается, чтобы выверить полученные от специалиста по музыкаль­ным значкам ноты — не занесло ли его коллегу, не переставил ли он в порыве вдохновения (анимато) и еще большего вдохновения (пуи анимато) нотку с третьей линии на четвертую, чтобы по­лучилось выразительней, не сократил ли четвертинку до восьмушки, чтобы прибавить темпа, не перевел ли диез в бемоль, чтобы несколько смягчить конт­раст, и т. д. и т. п. Словом, считка уртекста с его редакторской трактовкой поистине тяжелая умственная работа, гораздо более тяжелая и более умствен­ная, чем просто прочитать авторские ноты и сдать их в типографию. Зачем же тогда издательство взваливает на себя лишнее?

Заведующий редакцией Юрий Кузь­мич Комальков продиктовал, я записал, прочитал всем вслух, и Юрий Кузьмич согласился, что я записал правильно:

— В наших комнатах особая атмо­сфера внимания к человеку. Если ком­позитор захотел поставить имя редакто­ра, мы его просьбу уважаем.

Это должно означать, что издатель­ству будто бы безразлично — выпускать уртексты или то, что выпускается. Тем не менее часа два редакторы Григорий Авенирович Воронов, Надежда Сергеевна Адлер и сам Юрий Кузьмич упорно мне доказывали, почему имя редактора необходимо ставить рядом с именем автора, и ни в коем случае не делать оговорки, что предлагаемая вниманию читателей редакция лишь один из ва­риантов прочтения музыкального сочи­нения, она вовсе не обязательна для ис­полнения. С точки зрения моих собесед­ников, «делать ее просто смешно». В издательстве почему-то считается, что нотная редакция будто бы не тушит, а, напротив, разжигает фантазию исполни­теля. Помогает учителям музыки, кото­рые работают в небольших городах и в сельской местности. Показывает некий принятый уровень исполнительства. Кро­ме того, редакторская трактовка якобы принуждает иных юных музыкантов не избегать трудностей, а стараться дотя­нуться до предлагаемого редактором музыкального решения. Наконец, редак­ция нужна потому, что композитор не всегда знает возможности инструмента, для которого пишет, а редактурой зани­маются исключительно музыканты-практики. Больше того, главным образом пер­вые исполнители новых сочинений или лучшие исполнители. Просто указы­вают, как играли сами. Делятся опы­том.

К сожалению, не все исполнители сознательные. Вот Святослав Теофило­вич Рихтер за всю жизнь не отредакти­ровал ни одной ноты. И с того боку к нему подступали, и с того — он ни в какую. «Как вы играете, Святослав Теофилович? Запишите! Запечатлей­те!» — Нет, всякий раз находит разные предлоги и уклоняется. Даже его супру­гу Нину Львовну Дорлиак уговаривали, чтобы она подействовала, — ни значка не поставил!

Наверное, Святослав Теофилович луч­ше издательских работников понимает, что эта затея ни к чему. И не желает никому навязывать своей манеры, своей трактовки Баха, Бетховена, Гайдна… Те, кто пожелает «дотянуться» до него, сделают это и сами: купят грампластин­ки, не пропустят кинофильм о Рихтере, посмотрят телепередачу, побегут на кон­церт. И потом, раз поставив над нотой ля (акцент), Рихтеру придется само­му всю жизнь колотить по ля из послед­них сил. Ведь напечатанное ко многому обязывает. А Святослав Теофилович не робот, он живой человек, и не всегда играет одну и ту же вещь одинаково, как не одинаково играет одну и ту же роль драматический актер. Это в кино, сколь­ко лет его ни крути, кипят одни и те же страсти…

Но ведь какая, однако же, трогатель­ная забота «Советского композитора» о периферии и сельской местности! Одна известная пианистка, чье имя золотыми буквами высечено на мраморной доске Московской консерватории (она ее окон­чила с отличием), говорила мне, что самый холодный прием ей оказывают в периферийных музыкальных школах. Для нее давать там концерт — несчастье, отчаянье, чуть ли не заведомый провал. Кого бы она ни «привозила» — Брамса, Моцарта, Метнера, Скрябина, — угодить тамошней чопорной публике немыслимо: после концерта к ней обычно подходят учительницы музыки и, сделав лица строгими, разочарованно уведомляют, что она играет «неправильно». Так и го­ворят! Хотя, как надо играть «пра­вильно», наверное, меньше всего знают выдающиеся исполнители — с годами они открывают в уже игранных вещах что-то новое, неожиданное.

Периферийные учительницы все ноты знают наизусть. То, что написано в нотах, — безусловно для них «правиль­но». Эти ноты отредактированы в Москве, понятно? В издательстве. На них про­ставлена государственная цена. Раз там напечатано виваче (живо), то, значит, это — виваче. Но виваче бывает разным, начинает оправдываться московская гастролерша. Многое зависит от того, кто написал музыку, при каких обстоя­тельствах, по какому поводу и даже для кого. Обозначенный в нотах темп — не догма. Виваче может быть роковым, романтичным, печальным, светлым… Краски и оттенки поистине бесконечны. Только тогда, когда у исполнителя рож­дается образ, рождается и музыка!..

Конечно, в том, что на филармониче­ской сцене у нас с каждым годом стано­вится все меньше ярких индивидуально­стей, вызвано разными причинами, но ноты-шпаргалки — одна из главных. Издательство, конечно, может убеж­дать, что пометы редактора для испол­нения не обязательны. Но если не обя­зательны, то зачем они нужны? Поче­му имя человека, расставившего «галки и палки», стоит, рядом с именем автора и выглядит по-авторски солидно, внуши­тельно? Неужели в «Советском компо­зиторе» и правда не догадываются о по­следствиях?

Результаты этой недогадливости ви­дят все: снимите с двух грампластинок наклейки, где указаны имена двух раз­ных исполнителей одного произведе­ния, — догадаетесь ли вы, кто играет? Играют-то с давних пор, увы, одинаково.

Музыкальная редакция, видимо, отби­ла стремление к самостоятельному про­чтению нот у большинства исполнителей. Она стирает индивидуальности тем силь­нее, чем более подробно редактор «пере­дал свой опыт молодежи». Лучшего скри­пача, чем Д. Ф. Ойстрах, слышали ли мы на своем веку? Многие играют тот же репертуар. Но кто играет по-своему?

Музыкальная редакция — пресс на творческое сознание. Особенно тогда, когда молодой человек однажды понимает, что Д. Ф. Ойстрах был выдающий­ся мастер. И вместо того, чтобы пойти своим путем, самому понять мысли, вло­женные композитором в уртекст, как это обычно бывает в театре или в кино, когда берутся за классику, чтобы про­читать ее по-новому, современно, молодой музыкант натыкается на логику своего недосягаемого предшественника, от почтения бледнеет и смычок у него выпадает из рук…

Учителя музыки, о которых так пекут­ся в издательстве «Советский компози­тор», учеников нотной редактурой бук­вально терроризируют! «Смотри в ноты. Играй, как в нотах», — твердят они и пятилетней девочке, и четырнадцатилет­нему юноше, который уже отрицает взрослый мир и желает все делать по-своему. Он слышит Баха так, как слы­шит; еще не научившись притворяться, в свои 14 лет строит баховскую фразу не так, как профессор консерватории, не там слышит акцент, не там крещендо и диминуэндо. Кто скажет, что он играет не Баха, играет «не то»? Ему это говорят все! Но, простите, разве акцент ставил над этой нотой Бах? Его ставил профес­сор консерватории. А другой профессор, кстати, ставил в другом месте. Редакций Баха очень много. Кто же запретил услышать музыку по-своему человеку только потому, что он еще не профессор?

Существует определенный уровень исполнительства, возражают в издатель­стве, ниже него опускаться не надо. Но кто же судит юного читателя нот — до публики-то он пока не допущен. «Играй, как в нотах, и не выдумывай», — твер­дит ему учительница музыки. И он игра­ет. Учится неискренности. А приходит домой — и все равно играет по-своему…

Редактурой нот занимаются не только знаменитые музыканты. Издательства привлекают к этой работе и неизвест­ных преподавателей. Их теоретические музыкальные знания, согласимся, обширны, но в той же степени и консерва­тивны. Побывайте на каком-нибудь школьном концерте — и вас обрадует молодость исполнителей и поразит стар­ческое однообразие, с которым они коло­шматят по клавишам и по струнам. Так играл Рахманинов? Или Гилельс? Или Коган? Или Шаховская? Не ищите в звуках, извергаемых инструментом, ду­ши и сердца юного исполнителя — вме­сто этого вы обнаружите учительскую редакторскую душу и учительское ре­дакторское вдохновение: школьные кон­церты идут, как по нотам! Откровения случаются редко — но тогда не зави­дуйте молодому исполнителю, поддер­жите его бурными аплодисментами, ко­торые все равно не помогут: за кули­сами учитель его отругает, накажет, отменит следующий концерт…

Ученику любой музыкальной шко­лы — в Москве или на периферии, — который осмелится услышать компози­тора хотя бы немного по-своему, прихо­дится очень плохо. Он не исполняет редакцию! «Вносит, — как выразилась од­на опытная учительница, — много свое­го, чем себе же и вредит». Я знаю стра­дающих от школьного подневолья уче­ников, которым педагоги с утра до вече­ра вдалбливают, что они у-че-ни-ки и притом сред-ни-е. Поэтому самое лучшее в их положении — беспрекословно сле­довать редакции ТАКОГО-ТО ВЕЛИ­КОГО и не опускаться ниже УРОВНЯ. Но логика великих многим молодым лю­дям недоступна. Они просто хотят иг­рать так, как слышится. Стоит ли пу­гаться? Ведь они не перевирают ноты и не фальшивят. Они лишь живут собст­венным, а не заемным вдохновением…

Сейчас прошла волна возмущения, вы­званного тем, что несколько концертных залов Москвы закрываются на капи­тальный ремонт одновременно. А зачем они? Наши концертные афиши поредели именами уже давно. Некоторые извест­ные музыканты уехали. Они задохну­лись в спокойной, торжественной и тяже­лой атмосфере редактируемых нот. Че­ловека принуждают дышать ею с порога школы, она не оставляет его и на худо­жественном совете филармонии, где исполнитель, замирая от ужаса, «сдает» программу, чтобы получить право выйти к публике.

В «Советском композиторе» попыта­лись успокоить: дескать, не переживайте за юные дарования, мы-то редактируем только советских композиторов, а вот вы сходите в издательство «Музыка» — там Баха, Бетховена, Моцарта… И я пошел в «Музыку».

Партию виолончели в «Сонате» Дж. Валентини отредактировал, как он ее когда-то понял, преподаватель институ­та им. Гнесиных А. Власов. «Сонатины» Бетховена для фортепиано — С. Диден­ко. В той же редакции выпущены и «Французские сюиты» Баха. Над «Пье­сами» для фортепиано сначала работал Ф. Шуберт, а потом К. Лавринович.

Один советский скрипач отполировал на свой вкус сначала скрипичную партию в Концерте ми-мажор Баха, а потом три сонаты Генделя. А К. Мострас рас­ставил, где ему показалось уместным, музыкальные загогулины в скрипичной партии Первого концерта Г. Венявского.

На «виолончельном прилавке» спе­циализированного магазина я не нашел вообще ни одного издания, которого бы не коснулась волевая рука редактора. Й. Гайдн, Э. Григ, Л. Боккерини, само собой Бах, К. Вебер, К. Давыдов — ни один композитор не избег авторучки С.  Козолупова, Г. Козолуповой, В. Тонхи, А. Стогорского, Л. Гинзбург и др.

В нотном магазине я нашел лишь одну тетрадку — Р. Шумана «Альбом для юношества», выпущенный «Музыкой» в 1984 году, где ясным типографским шрифтом набран текст от редактора П. Егорова: «Все указания, заключенные в квадратные скобки, — пишет этот деликатный человек, — а также аппликату­ра (расстановка пальцев. — В. Б.), за исключением особо оговоренных случа­ев, принадлежит редактору настоящего издания. В выборе аппликатуры возмож­ны варианты, обусловленные индивиду­альными особенностями исполнителя». Почему же такого очевидного права хотя бы «в выборе аппликатуры» не да­ют другие редакторы?

Заместитель главного редактора изда­тельства «Музыка» Алексей Борисович Меньков, заведующий редакцией симфо­нической и камерной музыки Теодор Израилевич Ямпольский и старший ре­дактор Виктор Андреевич Мурзин тотчас со мной согласились. Это право следу­ет оговаривать в каждом издании. Мне их даже не пришлось убеждать в том, что ноты должны давать свободу творче­ства, а не сковывать ее.

Редакторы «Музыки» откровенно по­сетовали, что на редактированные ноты в последние годы спрос необычайно ве­лик, а на уртексты чрезвычайно мал: педагоги и профессиональные музыкан­ты в Москве и на периферии одинаково перестали работать головой. Им подавай чужие мысли. Скорей всего это, конеч­но, не так, просто у музыкантов еще со школы отбили охоту думать.

Но самое поразительное, что все эти редакции в трудную минуту не помога­ют. Пока у исполнителя не родился соб­ственный образ, чужой не сделает его иг­ру интересной!

Так что же такое — музыкальная редакция? Это памятник редактору, ко­торый он строит себе на чужом поста­менте. И с одобрения издательства…

Говорят, что есть редакторы, которые, если им хорошенько заплатить, «как сле­дует» отредактируют и Л. Толстого. Но почему все-таки нам так приятно читать «несовершенный» подлинник?..

Автор —  Басков В.

В мире книг (журнал №9 за 1988 год)



НАВЕРХ

 

Внимание! При использовании материалов сайта, активная гиперссылка на сайт Советика.ру обязательна! При использовании материалов сайта в печатных СМИ, на ТВ, Радио - упоминание сайта обязательно! Так же обязательно, при использовании материалов сайта указывать авторов материалов, художников, фотографов и т.д. Желательно, при использовании материалов сайта уведомлять авторов сайта!

 

 

 



Советские журналы


Интересное

Афанасий Кочетков. Жизненный путь от увлечения геологией до актерского искусства


Королева комедии Тамара Носова


Новое на сайте

26.03. новости - Соня Тимофеева. Вспоминаем яркую актрису советской эпохи и ее исключительный талант

24.03. новости - "Русские приключения Синерамы" - уникальный советско-американский панорамный документальный фильм, разное - Какие плюсы можно получить вместе с образованием в режиме онлайн

21.03. новости - Борис Сичкин. Тернистый путь и невообразимая харизма

19.03. новости - Выдающийся пианист и талантливый дирижер Святослав Рихтер, разное - Хозтовары и сантехника онлайн

18.03. новости - «Ромео и Джульетта» - советский балетный шедевр на экране

09.03. новости - Валентин Черных. Мастер сценария, сотворивший шедевры советского и российского кино

08.03. новости - Георгий Георгиу. Харизматичный и невероятно талантливый актер советского кино

07.03. новости - «Иллюзион». История легендарного кинотеатра

27.02. новости - «Широка страна моя...» - инновационный фильм советской эпохи

20.02. новости - Вспоминаем советскую военную драму «Повесть пламенных лет»

 


 

© Sovetika.ru 2004 - 2024. Сайт о советском времени - книги, статьи, очерки, фотографии, открытки.

Flag Counter

Top.Mail.Ru