Во время празднования столетних годовщин перед мысленным взором всегда, как в калейдоскопе, проносятся истекшие события во всем их многообразии и оценке подвергаются факторы, позволившие юбиляру достичь почтенного возраста. Следовало бы и сейчас придерживаться этого правила. Однако я поступлю иначе, и причиной этого является множество проблем, которые нас всех волнуют. Студенчество во всем мире, по-видимому, переживает период сильного брожения. Углубление в возвышенные воспоминания на этом академическом собрании означало бы уход от актуального момента и нежелание поразмыслить.
Волнение студенчества в заканчивающемся году выявило беспокойство всего молодого поколения. Эти волнения подвергли проверке академические традиции и в то же время означали общественный протест в его различных проявлениях. Эти пересекающиеся потоки не могут иметь лишь местные или вообще случайные причины, поскольку движение протеста было столь распространенным и широким. По-видимому, взбунтовавшиеся группы не довольствуются малыми уступками или незначительными улучшениями, а требуют глубоко идущей реформы системы и коренного изменения образа жизни. В настоящее время наиболее радикальная часть общества находится в стенах университетов.
В Финляндии, собственно говоря, не было студенческих беспорядков или особого брожения. Это объясняется тем, что студенческие волнения за границей происходили прежде всего вследствие радикальности так называемых новых левых. Финскому же студенту в основном были присущи сдержанность и признание сословий, он традиционно являлся надеждой отечества, а такая роль не вяжется с демонстрациями, отмеченными левыми лозунгами.
Финская система образования всегда действовала нивелирующие на молодежь, попавшую в сферу ее влияния. Студенты, вышедшие из рабочих и крестьянских семей, часто уже в средней школе, но особенно в университете освобождаются от идеологических взглядов своих родителей. Под влиянием окружающей среды или просто из-за стремления чувствовать себя равными с другими эти студенты, когда повышается их социальное положение, переходят в ряды правых. Можно смело утверждать, что дети даже настоящей пролетарской семьи, пройдя унифицирующую буржуазную штамповку, в основном становятся лояльными слугами господствующей системы.
Но можно ли быть уверенным в том, что так будет и дальше?
Правда, у нас считают, что распространенные в остальном мире идеологии не смогут нарушить покоя в нашем тихом уголке. Однако начинают появляться факторы, порожденные условиями в нашей стране, которые могут нарушить былое единство.
Еще не так давно высшее образование гарантировало работу, отвечающую диплому, и соответствующее положение в обществе. Учеба в университете расценивалась как гарантия будущей обеспеченности. Ныне положение изменилось. По всей стране идет соперничество за место в средней школе и университете. Даже дипломированным в условиях ухудшения конъюнктуры приходится искать работу. Далеко не всегда работа и зарплата оправдывают надежды. Нынешний школьник и студент испытывают чувство неуверенности и необеспеченности, завтрашний магистр или инженер может обмануться в своих надеждах. Уже в юные годы ученик оказывается под сильным давлением.
По мнению консерваторов, основной причиной такого положения является демократизация образования и стремление охватить образованием слишком широкие круги молодежи. Это утверждение является реакционным. Торговаться по поводу образования — значит тормозить развитие, которое обеспечивает нам место среди цивилизованных народов. Таланты, таящиеся в недрах народных масс, являются нашей самой богатой рудой. Нахождение и обогащение этих талантов обеспечат наше развитие. Мы вполне можем требовать от общества, чтобы оно находило применение облагороженной в результате образования рабочей силе, которая со своей стороны должна удовлетворять предъявляемым повышенным требованиям.
Нам в Финляндии, возможно, совершенно незаслуженно не повезло в том смысле, что весьма многочисленные возрастные группы влились в самодеятельное общество в момент снижения конъюнктуры. Но если мы хотим быть честными, необходимо признать, что мы со всех точек зрения не были должным образом готовы к бурному росту числа обучающихся. Из-за явных упущений через социальные артерии прошел своего рода избыточный поток людских ресурсов. Стенки лопались, и в этом тесном потоке, очевидно, не очень весело было также и молодежи. С точки зрения молодежи, существующая система обещает бесконечный отсев.
И вот мы оказываемся в эпицентре бури. Что же нам ответить молодым критикам, по мнению которых требуется немедленно исправить систему? Я не в состоянии ответить на этот вопрос, но осмелюсь утверждать, что демократическая страна должна быть готова ответить именно на этот вызов. Нельзя медлить, необходимо дать ответ. Наше общество не сможет успешно развиваться, если молодежь, готовящаяся к вступлению в жизнь, не увидит смысла и цели в своем труде. Старшее поколение должно хотя бы на этот раз прислушаться к голосу молодых и восстановить их веру в обеспеченное будущее.
Конечно, есть и другой рецепт лечения недугов молодежи, рекомендуемый некоторыми консерваторами. Ненормальности поведения молодых, по мнению этих ортодоксов, являются исключительно результатом слабости властей, инертности воспитателей и терпимого отношения к радикальным идеям. Дисциплина и порядок в стране могут поддерживаться, если им вернуть былой почет и железной рукой обеспечить их соблюдение. Таким образом, полагают, мы снова обретем идеальную молодежь. Эти бодрые советы исходили как от представителей средних классов и средних возрастов, так и от политического центра. Прислушиваясь к ним, я удивлялся и задумался над вопросом: каков мой возраст и к какому идейному направлению я принадлежу?
Усиление дисциплины — это, конечно, тоже способ внести ясность в вопрос о том, кому принадлежит власть. В прошлом часто именно так и поступали. Но для этого необходима полная вера в свою правоту или полная нетерпимость к разнообразию идеологий, а также единая иерархия ценностей. Как можно было бы применить указанный способ к нынешнему финскому обществу, в котором столько различных ценностей? Вряд ли иначе, чем с помощью отказа от ценностей, которые мы называем свободой личности и демократией.
Закон и порядок, разумеется, являются одними из главных факторов общественной жизни, но превращение их в единственный принцип, регламентирующий наши поступки, действует угнетающе и приостанавливает развитие. Я со своей стороны верю, что финское общество, стойко выдержавшее многие трудности, и в этом случае предоставляет гибкие рамки и прочную основу здорового развития. Ведь, несмотря на трудности роста, в Финляндии гораздо чаще проявляется терпимость и уравновешенность, и стала же наша страна духовно более богатой, чем была раньше. Вопросы обсуждаются, и люди советуются, как их решить. Такой принцип в настоящее время необходимо распространить шире, чтобы он охватил также и молодежь; молодым необходимо предоставить право высказываться и в полной мере участвовать в решении вопросов, возникающих не только в их собственной среде, но и в сфере всей общественной деятельности.
Обладание властью усилит у молодежи чувство ответственности, а ответственность сделает ее более зрелой. Было бы большой ошибкой думать, что молодые умеют лишь осуждать и требовать. Вполне очевидно и является само собой разумеющимся, что критический подход тем шире, чем образованнее общество. Современное студенчество восприимчиво к разносторонним воздействиям. Различие мнений воспринимается более терпимо, чем «в старое доброе время», и студент правого толка тоже уже не является столь непреклонно консервативным, как ранее.
Однако использование влияния предполагает большее знание студентами внутренних дел своих учебных заведений. Однако, судя по некоторым полемическим статьям, студенчество о них еще весьма слабо осведомлено. Я говорю об этом, поскольку установлено, что одной из причин студенческих беспорядков в США является недостаточная осведомленность о делах своего высшего учебного заведения. Достойна внимания идея, предусматривающая выделение из числа преподавателей специального юрисконсульта для студентов. Студенты могли бы выбрать его из числа кандидатов, предложенных преподавателями, тогда и доверие было бы обоюдным и осведомленность более широкой.
Я подчеркивал здесь один аспект сложного и в значительной степени не изученного явления; возможно, этим я вызвал раздражение и обострил обстановку. Но я не хотел истолковывать проблему, которую сама молодежь наверняка может объяснить лучше. Я лишь хотел сказать, что бунтующая молодежь не обязательно является недисциплинированной и ни в коем случае не является поколением без идеалов. Нам, людям старшего поколения, проповедующим среди других добродетелей терпение, уместно было бы вспомнить, что и в нашей среде не столь много было образцов сдержанности.
Согласно одной популярной ныне теории, современной молодежи живется слишком легко. Возможно, дело действительно обстоит таким образом, что прочность нашего положения в плане отношений с другими странами позволяет студенчеству занимать более свободную позицию. По-видимому, для деятельности имеются достаточно широкие возможности. Сейчас выросло молодое поколение, не знающее, что такое война и национальный гнет. Независимость отечества для молодежи является чем-то само собой разумеющимся, и энергию поэтому можно использовать для решения других проблем. Правда, мы живем в мире, где царит суровая действительность, но наше национальное существование, тоже относящееся к фактам действительности, прочно утвердилось и оно обеспечено во всех смыслах.
Проблемы нашего национального существования по-прежнему остры, но уже не требуют всего нашего внимания. К великому своему удовлетворению, я заметил, что наиболее энергичная часть студенчества способна расширить общечеловеческую солидарность. Наиболее важные для судеб человечества вопросы, а именно бедствия «третьего мира» и проблемы всеобщего мира, настолько далеки от решения, что от молодежи трудно ожидать веры в мудрость старшего поколения.
Я не собираюсь более подробно останавливаться на тяжелом положении «третьего мира». Но тот факт, что свыше половины человечества голодает и примерно сто тысяч человек, половина из них детей, ежедневно умирают от нужды, голода и болезней, непосредственно вызванных голодом, уже сам по себе является оскорбительным для разума и морали. Разве мы не в состоянии поделиться излишками? Учащаяся молодежь была бы лишена сердца и дальновидности, если бы не стала в авангард тех, кто стремится помочь развивающимся странам.
Наука и техника достигли в своем развитии таких успехов, что, согласно разуму или, правильнее будет сказать, оптимизму, вселяемому просвещением, люди должны бы уже обладать способностью терпеть друг друга. С точки зрения достижений техники уже возможны гуманные формы борьбы за существование среди людей. Но в плане политическом это нам пока не удавалось. Вряд ли наши перспективы что-либо омрачает в такой степени, как безрассудное использование достижений человеческого разума. Что-то совсем нарушило наши надежды либо же что-то совершенно порочное имеется в культуре, если созидание становится слугой войны и систематического разрушения. Мирное строительство часто представляется удручающе отстающим по сравнению с эффективностью, на которую способны силы разрушения.
Самым эффективным способом обеспечения мира является вооружение. «Si vis pacem, para bellum»*. Мировая история свидетельствует, что обеспечение мира военными мероприятиями является самым старым, распространенным и чаще всего не удавшимся средством поддержания мира. Разумеется, положение изменилось с тех пор, как атомная бомба у великих держав превратилась в оружие тотального уничтожения. Означает ли этот «шаг в развитии», что гонка вооружений наконец стала эффективным средством сохранения мира? Так, очевидно, считает поколение, определяющее в настоящее время судьбы наций.
Однако новое поколение, либо уже нынешняя молодежь, либо следующее поколение наверняка сумеет освободиться от губительного образа мышления и повторения исторических ошибок. Возможно, оно поймет безрассудство гонки вооружения и откажется от представления, что равновесие страха якобы является лучшей гарантией мира. А возможно, даже найдутся бесстрашные люди, которые, проявив умение и смелость, построят оборону страны на основе гражданского сопротивления. Недавно я с большим удовлетворением прочел, что церковный сход студентов решил призвать евангелическо-лютеранскую церковь Финляндии к энергичной пропаганде возможности невооруженной службы.
Мне могут возразить, заявив, что такие представления являются легкомысленным и опасным идеализмом. Я хорошо понимаю подобную точку зрения. На самом деле в нынешнем мире мало фактов, дающих повод для оптимизма. Однако жизнь стоит того, чтобы жить, если есть возможность верить в осуществление лучшей альтернативы.
И все же у нас всегда имеется один обнадеживающий факт. Происходит смена поколений, и не обязательно, чтобы дела развивались, как всегда в прошлом. Современная молодежь сумела в значительной степени освободиться от плена инстинктов и предрассудков. Она часто думает и действует не так, как мы бы хотели, но ее взгляд на мир, очевидно, уже является не таким, как наш. Считаю вполне вероятным, что новое поколение сможет развить общественное саморегламентирование в большей степени, чем сделали это мы, и в то же время оно сумеет обеспечить человеку больше свободы.
Нынешней молодежи, относительно которой я так оптимистично настроен, хочу предложить старый совет: «Думай, коль у тебя для этого есть возможность». Мышление в самом широком значении этого слова требует исключительного умения освобождаться, сомневаться, а также искусства отрицать. Размышления ставят под сомнение все данное заранее, мышление предполагает поиск альтернатив, оно видит, что король-то голый, и осмеливается назвать безумие безумием.
Исходя из этих положений, я готов согласиться с тем, что желательно еще более широкое и систематическое проявление оппозиции, чем это имеет место в настоящее время. Я имею в виду даже не столько обычное политическое недовольство, идеализацию прошлого, роптание по поводу налогов или парадоксы карикатур. Гласность политической деятельности делает такую критику в наших условиях весьма легкой и особенно легкой, когда лица, обладающие возможностью решать вопросы общественной жизни, принадлежат к политической оппозиции.
Однако вопросы единого планирования нашего развития в области культуры, несомненно, требуют новой критически мыслящей государственной власти, и я не вижу, откуда она может черпать силу, если не из области свободного исследования и мира науки. Не исключено, что в промышленно развитых странах только академическая молодежь осмелится обдумать далеко идущие изменения в системе образования, а возможно, и в промышленности. Было бы неплохо, если над этой проблемой задумались бы и в Финляндии.
Я говорил о поре юности. Когда на смену свободе человека, выбирающего себе дорогу, приходят будничные обязанности, юность уже позади. Вообще это происходит после завершения учебы, когда сдавший экзамены начинает свой жизненный путь. Тогда он почти всегда, хотя и не обязательно, оказывается в тисках мощных социальных факторов и от него требуется скорее искусство мимикрии, чем способность мыслить. Выпускник легко может стать слишком приспособленным человеком, он преждевременно жиреет как физически, так и духовно. Наблюдая этот нелепый процесс, часто думаешь, что надо бы каким-то образом продлить юность. Тогда совет «Думай, коль у тебя для этого есть возможность» приобрел бы реальную основу и имел бы больший эффект.
Непредвзято мыслящая молодежь явится идеологической бомбой будущего. В этом надежда мира.
* «Если хочешь мира, готовься к войне» (лат.). — Прим. ред.
По книге: Урхо Калева Кекконен. Финляндия и Советский Союз. М., 1975.
Внимание! При использовании материалов сайта, активная гиперссылка на сайт Советика.ру обязательна! При использовании материалов сайта в печатных СМИ, на ТВ, Радио - упоминание сайта обязательно! Так же обязательно, при использовании материалов сайта указывать авторов материалов, художников, фотографов и т.д. Желательно, при использовании материалов сайта уведомлять авторов сайта!