Версия для печати

---

Сергей Зыков

Париж вчера, сегодня и завтра

 

«Париж всегда Париж!» Как часто это восклицание встречается в очерках и репортажах, статьях и книгах, посвященных столице Франции. Древний город на Сене, величайшая гордость французов, в равной степени восхищает и его обитателей и его посетителей. Слава Парижа всемирна. Есть ли такой уголок на свете, где бы не слышали об Эйфелевой башне, Елисейских полях, соборе Парижской богоматери? Названия его улиц, бульваров, площадей повсеместно известны благодаря литературе, кино, телевидению. Многие иностранцы, даже не знающие французского языка, приезжая в Париж, чувствуют себя в нем так, словно когда-то уже здесь бывали. И вернувшись через год, два, пять или десять лет, подчас не узнавая те или иные кварталы, тем не менее с восторгом повторяют: «Париж всегда Париж!»

В чем заключается обаяние Парижа, его привлекательность? В величии исторических памятников и архитектурных ансамблей? В живописности? В вечном оживлении, царящем на его магистралях, тенистых набережных и бульварах? В несметных сокровищах культуры и искусства, собранных в его музеях, галереях, дворцах, университетах, библиотеках? В том, что каждый интересующийся живописью, литературой, музыкой, историей и иными науками может обогатить здесь свои знания? А может быть, в характере парижан, веселых и гостеприимных? В их славных революционных и демократических традициях?

Биографы Парижа — а их легион — высказывают разные мнения, порой отчаянно спорят между собой. Большинство из них сходятся, однако, на том, что особое достоинство Парижа — в царящей здесь удивительной, естественной приветливости, задушевности, непринужденности. С этим трудно не согласиться...

*

Париж, как и Рим, расположен на холмах. С вершины Монмартра, Бют-де-Шомон, горы Сен-Женевьевы парижане испокон веков любовались своей столицей, обычно окутанной легкой туманной дымкой. Растиньяк, герой Бальзака, бросил вызов расстилавшемуся у его ног городу, находясь на кладбище Пер-Лашез. Ныне путеводители рекомендуют туристам, наряду с Эйфелевой башней и собором Парижской богоматери, такие отличные точки для обозрения, как ультрасовременные небоскребы, вознесшиеся на Мэн-Монпарнас, плас д'Итали и особенно в новом районе Дефанс. Я любил подниматься на Мон-Валериан. Увенчанный старым фортом, этот холм возвышается на западе от города, за Булонским лесом, на самом высоком месте плато, протянувшегося от Медона вдоль левого берега Сены.

С Мон-Валерианом связаны — собственно, как с почти каждым местом столицы и ее окрестностей— и очень древние страницы истории, и воспоминания совсем недавнего прошлого. Существует легенда, что некогда на склонах холма Валериан пасла овечек девушка по имени Женевьева. Когда орды гуннов подошли к городу и жители в панике бежали из него, отважная девушка вдохновила его защитников, отразивших вражеское нашествие. Париж был спасен. С тех пор Женевьева, причисленная к лику святых, почитается как покровительница французской столицы. Ее имя носят храмы, монастыри, площади и улицы.

В годы фашистской оккупации во рву форта захватчики и их вишистские пособцики расстреляли сотни патриотов. После войны у подножья форта по воле генерала де Голля был сооружен величественный Мемориал Сражающейся Франции. В склепе, облицованном розовым гранитом, в каменных гробах захоронены останки пятнадцати представителей различных родов войск и движения Сопротивления. Шестнадцатый, пока пустующий гроб, предназначен для того кавалера ордена «Участник Освобождения», учрежденного также де Голлем, который переживет всех других. На плацу у входа в склеп горит Вечный огонь и происходят торжественные воинские церемонии.

Отсюда, с вершины Мон-Валериана, отлично видна панорама Парижа с его пригородами, Сена. Особенно прекрасна она в вечерние часы, когда лучи склоняющегося к закату солнца озаряют Сакре-Кёр, купола Пантеона и Дома Инвалидов, ажурный силуэт Эйфелевой башни.

При каждом посещении столицы Франции глаз невольно отмечал те или иные перемены в ландшафте. Было время, когда квадраты новых кварталов только начали появляться на окраинах. Но из года в год, как наступающая рать, они все плотнее обступали город, «прорываясь» к центру. Париж теснее сливался с пригородами, ощетинивался высотными зданиями. Совсем близко, у подножья Мон-Валериана, вырос район Дефанс, резко отличающийся от старого города, с его «лесом» современных небоскребов.

Города — живые организмы. Они развиваются, видоизменяются, обновляются. Отмирают одни «клеточки», их заменяют другие. Париж не исключение. За две тысячи лет своего существования (первые упоминания о Лютеции, как он именовался в глубокой древности, относятся к 53 году до н. э.) он претерпел бесчисленные изменения. Войны, нашествия, пожары не раз превращали его в развалины. Но вновь он восставал из пепла, строился, расширялся. Короли Франции, правители Парижа стремились оставить о себе память в граните и камне, сооружая замки и крепости, возводя дворцы, храмы, мосты, общественные здания.

На радость историкам и археологам, город сохранил материальные свидетельства различных эпох своей жизни начиная с обнаруженной во время раскопок в прошлом веке арены Лютеции, построенной еще древними римлянами. Любознательные туристы могут найти в Париже сооружения, относящиеся к средневековью и более поздним временам, увидеть великолепные образцы ранней и поздней готики, романского и византийского стиля, Ренессанса, стилей барокко, ампир и разных стадий модернизма. Храня память о прошлом, они как бы отмечают вехи в истории города и иллюстрируют изменения, непрерывно происходившие в его облике.

Но, кажется, еще никогда Париж не подвергался столь радикальной реконструкции, как в последние пятнадцать — двадцать лет. По сравнению с ней бледнеет решительная перекройка города, предпринятая при второй империи. Тогда Париж округлил свою территорию за счет ряда соседних коммун, а известный градостроитель барон Осман пробил сквозь гущу старинных кварталов широкие, обстроенные дорогими домами авеню и бульвары, связавшие с центром отдаленные окраины. Мера, продиктованная не только стремлением украсить Париж, отвечая потребностям знати и разбогатевшей на колониальном грабеже буржуазии. Удобные коммуникации были нужны и для быстрой переброски полиции и войск на случай «беспорядков» в той или иной части города.

Размах и глубина нынешних перемен, их социально-политическая направленность позволяют говорить о совершенно новом этапе в жизни французской столицы и ее близких и дальних окрестностей.

*

Приехав во Францию во второй половине 1956 года, я еще застал «вчерашний» Париж. Тогда, при Четвертой республике, город в общем сохранял свой довоенный облик. С невероятной быстротой росли ближние и дальние пригороды. Демократические муниципалитеты «Красного пояса» столицы прилагали колоссальные усилия, добывая средства для сооружения жилых домов за умеренную плату, школ, яслей, детских садов.

Но в самой столице, несмотря на острый жилищный кризис, почти ничего не строилось. Трущобы и бидонвили соседствовали с богатыми кварталами и торговыми улицами.

Франция, еще не оправившаяся от войны и фашистской оккупации, увязла в колониальных авантюрах — сначала в Индокитае, затем в Алжире. Казна была пуста. Министры то и дело сменявшихся правительств выпрашивали в Вашингтоне долларовые подачки. К тому же тогдашние правители Франции вовлекли ее в Североатлантический блок. Вопреки гневным протестам миллионов французов, они предоставили в распоряжение НАТО множество военных баз, а в столице разместилась штаб-квартира блока. Здание НАТО в форме буквы «А», выросшее на опушке Булонского леса, было чуть ли не главной новостройкой Парижа той поры.

Первые впечатления всегда самые сильные. Хорошо запомнились Елисейские поля, сверкавшие по вечерам миллионами огней. Там было еще множество небольших, но шикарных магазинов с великолепно оформленными витринами. У кино выстраивались длинные очереди — билеты стоили относительно недорого, а наряду с американскими «боевиками» шло немало отличных французских и итальянских фильмов. В определенные часы по «самой красивой авеню в мире» прогуливалась фешенебельная публика. За столиками на террасах кафе можно увидеть и юных влюбленных, и солидных супругов. Дамы в элегантных туалетах как бы напоминали, что Париж не перестал быть законодателем мод.

На бульварах процветали небольшие театры и шансонье, доживали свой век теснимые уже найт-клубами мюзик-холлы. Еще была жива «звезда эстрады» старушка Мистингет, а неувядающий Морис Шевалье со своей обворожительной улыбкой и вечным канотье глядел с огромных афиш. Сорбонна оставалась еще единственным университетом Парижа, и толпы студентов заполняли Латинский квартал. По случаю национального праздника 13 и 14 июля устраивались веселые народные балы.

Конечно, и тогда, в Париже были «богатые» и «бедные» районы. Буржуазные — главным образом на западе, поближе к Булонскому лесу, где воздух чище и меньше шума, рабочие — на восточной, северной и южной окраинах. Вместе с тем в центре столицы исстари соседствовали самые различные слои городского населения.

Рядом с древними королевскими резиденциями и церквами, величественными зданиями банков и министерств, фешенебельными отелями, особняками потомственной аристократии и новой про-мышленно-финансовой буржуазии располагались самые заурядные, порой даже убогие, дома и домишки, с квартирами подороже и подешевле, «меблирашки» и подозрительные «номера на час». Около «Тур д'аржан», «Лаперуз» и других известных ресторанов — самые доступные кафе и бистро. Мелкие лавчонки и мастерские притулились между большими магазинами и конторами крупных фирм. В мансардах над апартаментами богачей ютились студенты и художники, продавщицы, эмигранты, начинающие поэты и мелкий служебный люд.

Именно эта смесь построек, близкое соседство представителей различных сословий и профессий — наследие прошлых веков — придавали «сердцу» Парижа неповторимый колорит. Погулять по бульварам, потолкаться у лавочек букинистов на набережных, посидеть на террасе кафе среди самых различных посетителей, прелестных парижанок и шумных, играющих в кости или карты завсегдатаев, в том числе сутенеров и гангстеров,— какой турист мог отказать себе в таком чисто «парижском» удовольствии?

Поздней ночью, после ужина в дорогом ресторане мужчины в смокингах и дамы в вечерних туалетах шли на знаменитый центральный рынок — «Чрево Парижа», чтобы выпить стаканчик в «Пье-де-Кошон» («Свиная нога») рядом с мясниками в окровавленных фартуках, грузчиками и «клошарами»...

Американцы в военной форме и в штатском, как и другие атлантические вояки, заполняли ночные заведения на площади Пигаль и в других «веселых» кварталах. Белые каски «МР», военной полиции, встречались здесь так же часто, как и кепи муниципальных ажанов...

Вихри перемен обрушились на Париж при Пятой республике. Стала совершенно очевидной необходимость дать столице новое дыхание, наверстать упущенное в послевоенные годы в городском строительстве.

Крупные монополии, всегда рассматривавшие Париж как свою вотчину, предприняли ряд мер, чтобы обратить этот бум себе на пользу.

Их представители, занимавшие министерские кресла и важные посты в административных органах, добились прежде всего отмены ограничений на повышение квартирной платы, введенных еще после первой мировой войны и лишавших домовладельцев «стимула». Строительные фирмы стали получать от государства щедрые субсидии. Кроме того, им было разрешено привлекать деньги вкладчиков под высокие проценты (что дало, кстати сказать, свободу рук ряду авантюристов, ставших затем «героями» громких скандалов). Если демократические муниципалитеты рабочих пригородов, заботясь о нуждах трудящихся, делали ставку на строительство жилых домов за умеренную плату, то крупные компании взяли курс на строительство дорогих жилищ. Начался «строительный бум».

Генерал де Голль, став главой государства, всячески стремился Франции вернуть ее былое величие, а Парижу — сохранить его блеск и репутацию красивейшего на свете города. Так, в частности, по его указанию была предпринята очистка фасадов парижских зданий от вековой копоти, что вызвало шумные споры в печати и недовольство домовладельцев, не желавших нести расходы. «Косметическая операция» растянулась из-за этого на несколько лет.

Идея генерала создать ультрасовременный городской район, названный Дефанс — по имени площади, вокруг которой он вырос, осуществилась. Это во многом содействовало изменению облика столицы.

«Парижский Манхэттен», как его называют, состоит из двух десятков небоскребов. Их строится два-три в год. Занятые правлениями французских и международных компаний, они соседствуют со зданиями меньшей высоты, отведенными под отели и квартиры. Особенность этого комплекса — в огромных бетонных покрытиях, общей площадью в 36 гектаров, под которыми скрыты улицы, предназначенные для движения автомашин и автобусов, автострады, паркинги, линии и станции метро и железной дороги. На поверхности лишь газоны, бассейны и пешеходные дорожки.

Но это только одна из наиболее разительных, бросающихся в глаза перемен. Старый Париж ныне опоясан бетонным кольцом так называемого Периферического бульвара. Он строился 17 лет, потребовал сноса множества домов и стоил безумных денег. Точная сумма расходов остается тайной. Известно лишь, что добрая их половина ушла на выкуп земли у частных владельцев, иначе говоря, в карманы спекулянтов, загодя приобретших «перспективные» участки (точно так же, как во времена барона Османа).

В тело Парижа глубоко врезались головные участки автострад, уходящих на север, юг, восток и запад. Сеть линий неторопливого парижского метро, этого подземного трамвая, дополнили участки экспрессной линии, пронзившей город с запада на восток. Ну а на берегах Сены, у самой воды, где раньше гуляли влюбленные и сидели с удочками рыбаки, ныне мчатся по проложенным «ускорительным» дорогам скопища автомашин.

Человека, несколько лет не бывавшего в Париже, несомненно, более всего удивят башни небоскребов. Не только на Дефансе и Мэн-Монпар-насе, но и на порт-Майо, плас д'Итали и в других местах. Закон издавна запрещал строить в городе здания высотой более чем в семь этажей. Затем этот запрет ограничили только центром столицы. Но строительные фирмы с ним мало считаются. Большинство небоскребов на Дефансе выше, чем значилось в утвержденных проектах, на пять-шесть этажей. Они, конечно, портят вид города.

Важной вехой в жизни Парижа явилась административная реформа 1964 года. Столица и три окружавших ее департамента вошли в состав новой территориальной единицы — Парижской зоны, или, как ее называют, Большого Парижа.

Десятилетиями, если не столетиями, Париж рос стихийно. Расположенный на перекрестке многих дорог, он неизменно служил полюсом притяжения и центром развития торговли и промышленности. Давно выйдя за пределы своих официальных границ и слившись с рабочими пригородами, город не переставал расширяться. Индустриальная зона — заводы, фабрики, новые города и поселки росли без всякого плана, уничтожая леса, поля, сады, загрязняя водоемы.

О необходимости положить конец анархии в развитии зоны говорилось и писалось давно и много. Но лишь созданное в 1961 году управление Парижского округа (дистрикта) получило задание подготовить проект административной реформы. Три года спустя был издан законодательный акт об образовании Парижской зоны. Она делилась на восемь департаментов, одним из которых стал собственно Париж. Наконец, в 1965 году появился комплексный план развития Большого Парижа—«Директивная схема устройства Парижского района».

Схема определила районы будущего жилищного и промышленного строительства, зоны зеленых насаждений, трассы автомобильных дорог и других путей сообщения. Было решено создать ряд крупных городских центров, призванных «разгрузить» столицу. В число этих городов, население каждого из которых в будущем может достигнуть 500 тысяч жителей, вошли административные центры новых департаментов: Версаль, Бобиньи, Кретёй, Нантер, Эври, Понтуаз, Мелён.

Ограничить население Большого Парижа 14 миллионами жителей в 2000 году (при сущест-вовавших темпах прироста оно могло достичь 18—20 миллионов) — такова одна из главных задач комплексного плана. «Децентрализация, де-концентрация, дезиндустриализация» — таков лозунг, провозглашенный его авторами. Ряд предприятий предусмотрено перевести из Парижского района в другие, промышленно слабо развитые, но богатые рабочей силой города и департаменты. Государство предоставило компаниям, согласившимся на перевод своих заводов в провинцию, большие льготы и субсидии.

«Директивная схема» преследовала еще одну вполне определенную, хотя и официально не объявленную, цель. Это — «депролетаризация» Парижа. Боязнь рабочего класса, его выступлений всегда существовала и продолжает существовать у французской буржуазии, не забывшей ни революций, ни Парижской Коммуны. Этот страх наложил свой отпечаток и на «Директивную схему». Резкое сокращение числа промышленных предприятий как в столице, так и в ее «Красном поясе», постройка на окраинах на месте прежних рабочих кварталов дорогих современных домов, доступных лишь богатым людям,— все это призвано изменить социальный состав жителей столицы, удалить из нее «опасные» слои населения. Тому же способствовала и «децентрализация» Сорбонны, создание 13 самостоятельных университетов, разбросанных по всему Парижскому району.

Так или иначе, в результате административной реформы вместо одного Парижа стало два — Малый и Большой.

Малый Париж — это собственно сама столица, заключенная в кольцо Периферического бульвара. Его территория вместе с Булонским и Венсенским лесами составляет 105 квадратных километров, а население — примерно 2,5 миллиона человек (на 300 тысяч меньше, чем двадцать лет назад).

Площадь Большого Парижа—12 тысяч квадратных километров. Число его жителей— 10 миллионов— превышает население многих европейских государств. В Парижском районе, занимающем два процента территории Франции, сосредоточена пятая часть ее жителей. Он производит 46 процентов национальной валовой продукции и дает более половины национального дохода. На долю Парижского района приходится 65 процентов выпускаемых Францией автомобилей, 42 процента продукции машиностроительной промышленности, 31,5 процента химической. В Большом Париже находятся правления половины всех французских финансовых, промышленных, коммерческих и других компаний и фирм. Столица— город «белых воротничков», как называют канцелярских служащих. В нем проживают две пятых лиц свободных профессий, управленческого и инженерно-технического персонала, четвертая часть занятых в области сервиса.

...Чтобы лучше познакомиться с проблемами Большого Парижа, мы побывали в Бобиньи, административном центре одного из новых департаментов — Сен-Сен-Дени. Там мы встретились с мэром города коммунистом Жоржем Вальбоном, являющимся одновременно председателем генерального совета департамента.

Бобиньи маленький, но быстро растущий город (его население утроилось с 1958 года). Превращение в административный центр еще больше ускорило его развитие. Мэр показал нам несколько новостроек: великолепное, напоминающее по форме приземистую пирамиду здание префектуры, просторную ультрасовременную мэрию, интересный жилой комплекс, примыкающий к улице Ленина и названный именем Карла Маркса. В этом комплексе дома за умеренную плату обеспечены всеми видами комфорта. Дома связаны между собой на уровне второго этажа широкими переходами, предназначенными для пешеходов. Автомобильные пути проходят внизу, там, где устроены и гаражи. По соседству школы, ясли, магазины, бассейн, спортивная площадка.

— Дело нашей чести,— сказал Жорж Вальбон,— сделать наш рабочий городок образцом для всего Большого Парижа.

Сен-Сен-Дени — самый промышленно развитый и густонаселенный из всех департаментов, окружающих столицу. Более половины входящих в него коммун управляются муниципалитетами, возглавляемыми коммунистами. В генеральном совете департамента большинство принадлежит представителям левых партий, что и позволило избрать председателем совета коммуниста.

— Образование Парижского района с обширной территорией, позволяющее ориентировать на годы вперед развитие крупнейшей экономической зоны страны, разумно и отвечает назревшей необходимости,— заявил нам Жорж Вальбон.— Вместе с тем следует отметить недостаточную демократичность созданных структур. Власть в Парижском районе фактически сосредоточена в руках суперпрефекта. Половина членов административного совета, состоящего при нем, назначается правительственными органами, а остальные избираются не населением, а генеральными советами департаментов. В результате в административном совете всего несколько коммунистов, в то время как добрая треть избирателей отдает свои голоса за представителей компартии. Это осложняет защиту насущных интересов трудящихся Большого Парижа.

Между тем в образовании Большого Парижа, «децентрализации» столицы и «деконцентрации» ее промышленных окраин банки и тресты увидели прежде всего возможность хорошо заработать.

В Дранси, Монтрей-су-Буа, Сен-Дени и других городках за последние годы закрылись десятки мелких и средних предприятий. Одна из причин — упадок традиционных отраслей производства: текстильной, швейной, обувной промышленности. Другая причина — предусмотренный «Директивной схемой» и поощряемый правительством перевод заводов и фабрик подальше от столицы. Хозяева их, соблазненные, льготами и субсидиями, просто бросают предприятия с устаревшим оборудованием и в других районах строят новые, модернизированные, требующие гораздо меньше рабочей силы.

— В условиях экономического кризиса проблема занятости стала одной из главных для Бо-биньи, департамента да и всей страны,— говорит Жорж Вальбон.— Прирост населения большой. Наш город «молодеет», что нас, конечно, радует. Но найти работу, особенно поблизости, трудно. Восемь из десяти жителей Бобиньи, работающих по найму, ездят в Париж, а то и дальше. Другая острая проблема — жилищная. Вы видели, что мы строим отличные дома, но их недостаточно. Департаменту необходимо ежегодно вводить 15 тысяч квартир в жилищах за умеренную плату, а сдается только 7— 8 тысяч.

Председатель генерального совета обратил наше внимание и еще на один вопрос — расселение иностранных рабочих. Иммигранты — это самая дешевая и бесправная рабочая сила. (Даже в условиях растущей безработицы население Парижского района пополняется за счет иммигрантов). Но хозяева не строят для них жилищ.

Огромная проблема для Парижского района — транспорт. Создание новых пригородов требует его развития.

Что строить в первую очередь? Представители левых партий борются за расширение общественного транспорта. Они, в частности, требуют продления линий парижского метро в рабочие окраины.

*

Но вернемся в столицу.

«Отель-де-Вилль» — городская ратуша. Здесь расположились префект города и Парижский совет. Солидное и богато украшенное здание построено меньше ста лет назад на месте и по образцу прежнего «Отель-де-Вилль», над которым развевалось когда-то знамя Парижской Коммуны и которое уничтожили версальцы в майские дни 1871 года.

После Парижской Коммуны напуганная буржуазия добилась для столицы особого статуса. Париж потерял многие права, которыми пользуются другие города Франции. Его арондисманы (районы) лишены муниципалитетов, роль мэров выполняют правительственные чиновники. И лишь совсем недавно сам город получил мэра, избираемого на шесть лет, а не на один год, как было прежде.

Как отразилось рождение Большого Парижа на Париже Малом? Каковы перспективы столицы? Почему сокращается ее население? Эти вопросы мы задали членам Парижского совета, сотрудникам префектуры и муниципалитета.

Наши собеседники были единодушны в том, что образование Парижского района было необходимо. Реформа позволяет создать условия для более планомерного развития важнейшей в стране экономической зоны, для охраны природы, лучшей организации коммуникаций. У самой столицы появились шансы избежать печального опыта некоторых американских и западноевропейских городов-гигантов, которые, как выразился один архитектор, легче уничтожить, чем перестроить.

Малому Парижу предстоит стать современной столицей, не только городом-музеем и административным центром страны, но и деловым городом. Таков общий замысел. Его выполнение, естественно, встречает множество трудностей. Необходимость создания отвечающих требованиям времени административных зданий, отелей, транспортных средств приходит в столкновение с сохранением исторического Парижа, с заботой о жизненных интересах парижан.

— Мы — «за»,— единодушно говорили нам члены Парижского совета — коммунисты, принявшие нас в «Отель-де-Вилль».—Мы хотим, чтобы Париж не отставал от современности. Но мы в то же время — за гармоничное развитие столицы и против того, чтобы бетонно-стеклянные громадины «убили» старый очаровательный Париж. А эти гигантские коробки, как можно увидеть, в частности, с вершины Мон-Валериана, наступают, решительно меняя облик города.

Некоторые из новых зданий сами по себе великолепны. Восхищают смелость конструкций, удобства, предусмотренные для будущих обитателей, будь то конторы фирм или владельцы дорогих апартаментов. Но есть и просто уродливые, как например, в районе Фрон-де-Сен, напротив Дома радио и телевидения. И те и другие резко контрастируют со старыми, всемирно известными кварталами.

Жители столицы, влюбленные в свой город, различные общества и ассоциации, борющиеся за сохранение исторического облика Парижа, бьют тревогу по поводу своеволия строительных фирм, нарушающих при попустительстве властей все запреты, что наносит непоправимый ущерб древнему городу. Ведь дело не только в том, говорят они, чтобы оставить на месте Лувр и Пантеон, уберечь от разрушения Пале-Рояль или Дом Инвалидов, реставрировать очаровательные особняки в квартале Марэ. Важно сохранить, сказал нам художник Жан Массе, многоликую, разнообразную и яркую жизнь в центральных кварталах, ту неповторимую картину, которую Париж вечно открывает приезжающим. А именно эта жизнь коренным образом меняется, точнее, исчезает вместе с обитателями старых кварталов, вытесняемыми конторами, банками и непомерной квартирной платой.

Население в Париже сокращается прежде всего за счет обезлюдения старых кварталов. Выезжают низкооплачиваемые рабочие и множество людей, особенно молодых, которым не по карману дорогие квартиры. Покидают город и богатые буржуа, чиновники, адвокаты, спасаясь от шума и грохота, от воздуха, отравленного сотнями тысяч автомобилей. Их жилища занимают бесчисленные конторы и бюро. Исчезают лавочки и мастерские, кафе и бистро. Еще недавно оживленные по вечерам улицы и переулки теперь после окончания рабочего дня в учреждениях пустеют. На бульварах один за другим закрываются маленькие театры, мюзик-холлы, куда обычно ходили лишь французы. Ночная жизнь сосредоточивается в «веселых» кварталах с найт-клубами, дансингами, стриптизами, рассчитанными на богатых иностранных туристов.

По-прежнему краса и гордость столицы — Ели-сейские поля. Но как изменились они за минувшие двадцать лет!

Салоны туристических бюро, международных авиационных компаний и автомобильных фирм беспощадно вытеснили прежние, выглядевшие как драгоценные шкатулки магазины, загнав их в тесные пассажи и подвальные помещения. Новые салоны сверкают огнями. Но каким-то холодом веет от их огромных зеркальных стекол, сквозь которые можно увидеть новейшие модели автомашин и макеты самых скоростных и комфортабельных воздушных лайнеров. В кино идут уже не неореалистические, а преимущественно порнографические фильмы. Рядом с кафе появились «драгстори» (аптеки) и «пабы» (пивные) — дань американским и английским вкусам. Надо признать, что, попав на парижскую почву, заокеанские «драгстори» преобразились в шумные, но изящно оформленные заведения. И, конечно, здесь давно забыли о променадах дам в шикарных туалетах. Волны «хиппи» и разноплеменных туристов смели память о них...

*

Каков Париж будущего, что обещает ему «комплексный план», рассчитанный до конца нашего века? На этот счет существует множество предположений и прогнозов. «Париж в 2000 году» — весьма популярная тема на страницах печати. Градостроители, социологи, экономисты, литераторы и, конечно, юмористы и сатирики охотно трактуют ее. Оптимистам видится образ сказочного города, о каком можно прочитать в научно-фантастической литературе. Пессимистам — нагромождение чудовищных бетонных кубов среди пустыни.

Если «Директивная схема» будет реализована, то можно предположить следующее. Главный административный и деловой центр страны Париж заполнят ультрасовременные высотные здания, которые плотно обступят сердце старого города-музея, а кое-где и вклинятся в него. Застройка окраин домами с дорогими, недоступными трудящимся квартирами завершит «обуржуазивание» столицы, вынудив уехать из нее рабочих и низкооплачиваемых трудящихся.

«Красный пояс» столицы, где сохранится лишь часть технически наиболее передовых предприятий, отодвинется дальше, также уступив место жилищам, предназначенным для богатых. Новые же городские центры, возникшие в 20—30 километрах от столицы, сосредоточат большую часть индустриальных предприятий Парижской зоны и добрую половину ее населения.

Сохранит ли Париж свое обаяние? Смогут ли и в будущем посетители французской столицы повторять: «Париж всегда Париж»? Будем надеяться, что да.

Велика любовь парижан к своему городу. Они борются и будут бороться за то, чтобы защитить исторические памятники и кварталы от наступления банков и монополий. На их стороне передовая общественность и демократические силы, обретающие из года в год все больший вес в стране.

 

Ароматы Франции - Назад

Далее - Монмартр

 

 

Зыков С.П. О Франции и французах. Очерки и репортажи. М. Политиздат, 1978.

---