Версия для печати

---

Великаны настоящие добры (Акимушкин И., Кузнецов О.)

 

Советский экран (журнал №15 за 1973 год)

«Дикую жизнь Гондваны» Александр Згуриди внешне построил просто: путешествие с некоторым оттенком туризма.

Режиссер с операторами едет по таким местам, где непуганные звери, кажется, сами заглядывают в объектив — только снимай! И вот уж готов фильм..

Но в нем «просто» показные жирафы трогательно ласкают друг друга на пятиметровой высоте, на которую угораздило природу вознести их головы. Диктор попутно, специально для любознательных, сообщает, что одиннадцатикилограммовое сердце жирафа гонит кровь под давление втрое большим, чем нормальное человеческое, и другие полезные сведения. Затем на экране появляется марабу — фильм бежит со свойственным кино стремительным бегом, Но вы все еще видите: длинношеие звери по-своему и так понятно для нас! — выражают один другому свою благожелательность.

Будьте уверены, эти кадры надолго запомнятся вам — поразительные кадры.

Стервятник-разбойник, найдя страусовое яйцо, защищенное от его клюва крепкой скорлупой, не повел себя подобно басенной лисице на вино­граднике, не ретировался, утешаясь тем, что яй­цо весьма возможно, несвежее. Он поднял ка­мень и долбанул по бесхозному продукту этим примитивнейшим орудием труда. И затем про­явил себя галантным кавалером: уступил добычу подоспевшей подруге.

Биологи до недавнего времени не верили, чго такое случается в природе. Лишь после фотодокументов — снимков, сделанных Д. Ван Ловик Гудлл, скептики отступили, произведя, однако, факт усовершенствованного профессионализма птицы в разряд феноменов, потому что засвидетельст­вован он только в одном краю — в Африке, в саванне, на дне знаменитого кратера Нгоро-Нго-ро.

Феномен природы, отснятый на цветную плен­ку, вполне может считаться феноменом кинематографическим.

…Голубое озеро, и на нем масса розовых фла­минго — долгоногих и трогательно-беззащитных под прицелом видоискателя кинокамеры. Взма­хивая шеями, как косари косами, птицы кривыми клювами выхватывают из воды ил, чтобы отфиль­тровать из него мельчайшие водоросли — небо­гатый, но обеспечивающий прожиточный мини­мум корм. Деловитая идиллия царит на озере, но это лишь экспозиция к напряженному и весьма драматичному действию: шлепая по мелко­водью, шакалы подкрадываются к стае.

Быстро развиваются события. Испуганные пти­цы взмывают в небо. Хищник треплет одну из них и почти тотчас оказывается окруженным со­племенниками, недвусмысленно требующими дележа. Решительную потасовку прерывает появле­ние гиены—особы, пользующейся дурной репутацией: без лишних споров шакалы оставляют ей дань. И наконец эпизод завершается, как и начат, мирной идиллией: гиена в домашней обстановке, то бишь у норы, окруженная милыми зверятами, которые вскорости вырастут ценнейшими работ­никами саванны, ее санитарами.

Таковы некоторые «дорожные впечатления» режиссера. Они взяты нами наугад из множества других. Материал, как видите, вовсе не прост. Какою ценой он достался, мы не знаем, но, надо полагать, недешево. Уплачено терпением, умением, да и охотничья удача, как видно, сопутствовала участникам кино-сафари.

Конечно, материал лишь частично определяет качество произведения. А кто оценит его объективно? Кинопрокат, о точности знающий количест­во посетителей кинотеатров? Или будущее, для которого наш день станет историей?

Мы смотрели «Дикую жизнь Гондваны» и, выйдя из зала, попробовали кратко назвать настроение, навеянное на нас фильмом. Получилось восторженно-тревожное.

Ну, что касается первой половины этого словосочетания, то тут все довольно ясно. Многое мы увидели впервые; понравилось нам как техническое, так и художественное качество операторской работы Н. Юрушкиной и В. Ропейко, мы нашли очень органичной музыку Б. Троцюка.

Но откуда тревога?

Она с первой минуты, когда режиссер, как бы листая страницы пролога, представляет своих благоденствующих в заповедниках персонажей, охватила нас и на отпускала… Видимо, первым толчком, вызвавшим ее, был голос, читающий за экраном стихи:

Все, что дарит нам природа, — не случайно.

Так поклонимся земным поклоном ей.

В ней прекрасная задумчивая тайна,

Возвышающая нас, ее детей.

Не случайно джунгли спящие стрекочут.

Не случайно шелестит речная гладь.

Так глядит на нас природа, будто хочет

то-то важное глазами рассказать…

Стихи Евтушенко, читает он сам… И тревожные интонации его голоса, как и отличные стихи, хорошо сочетаются с главной идеей фильма: берегите, люди, прекрасный мир дикой природы!

Судьба прологов в кино всем известна. Если они не имеют прямого отношения к действию, зритель быстро забывает о них. В «Дикой жизни Гондваны» заданное настроение не исчезает ни на минуту.

А ведь фильм откровенно познавательный. Он буквально нашпигован интереснейшей и разнообразной биологической информацией. Из одного только дикторского текста зритель узнает и о том, как кормит бегемотиха своего детеныша (в воде), и о том, какова скорость разбега лучшего из спринтеров животного мира—гепарда (более ста километров в час), и о том, как делят между собой копытные звери травы на пастбищах (каждый ест свою траву, не трогая чужую).

И все же не ослабевает тревога. Она явно выбрана автором как основной мотив фильма.

Эта тревога не о тех зверях и птицах, которые сменяют один другого на экране, об иных.. О тех, которые живут не в заповедниках. О белых медведях, о соболях, о белках, о лосях, о волках, о совах, о дятлах… О занесенных в Красную книгу и о тех, чья судьба пока не вызывает беспокойства у счетчиков численности.

Африка… Осколок Гондваны — громадного материка, измельченного земными катастрофами и частично поглощенного океаном. Африка дольше других континентов сохраняла в гармоничной нетронутости дикую природу Гондваны и в наше время, как бы в последний, критический момент нашла в себе силы сохранить ее и далее. И за это ее, издавна признаваемую отсталой, благодарят. Сегодня природоведы хотят у нее учиться.

Раскрывая тайны жизни зверей, Африка учит беречь эти жизни.

Катит автомобиль советских кинематографистов по заповедному парку Серенгети, огибает озеро Маньяро, спускается в кратер вулкана Нгоро-Нгоро, поднимается в горы Рувензори..

Не ради забавы-утехи стрекочет кинокамера — для знания. Для того самого знания, игнорируя которое человечество понесло много горчайших утрат.

Не знали, например, как рыбы в воде ориентируются, строили рыбоходы в плотинах, какие вздумается — не шли в них рыбы.. Не знали, для чего хищник существует в природе, ненавидели его, уничтожали, а в результате и по сей день «освобожденные» леса стоят чуть ли не пустыми: не живется без хищника нехищным зверям..

В африканских городах, на кладбищах, много памятников с надписями «Убит львом». Все замшелые памятники, новых, говорят, таких нет, потому что там, где зверей не трогают, они лояльны к человеку.

Отели, дороги, автомобили, люди. А кругом бегемоты, львы, носороги. Александр Згуриди подчеркивает эту совместимость. А, может быть, можно даже охотиться, только так, как делают это пигмейские племена; с примитивным оружием (по-спортивному, чтобы быть на равных со зверем).

Поэт же так заканчивает свое специально написанное для фильма стихотворение:

Люди добрые, с какой такой поры

Превратились вы о недобрых великанов?

Великаны настоящие добры.

Берегите эти земли, эти воды.

Даже малую былиночку любя,

Берегите всех зверей внутри природы,

Убивайте лишь зверей внутри себя.

Авторы — Акимушкин И., Кузнецов О.

Советский экран (журнал №15 за 1973 год)

 

---