Версия для печати

---

Анна Ильинична Ульянова-Елизарова

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ИЛЬИЧЕ

VIII. ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЛЬИЧА ИЗ ССЫЛКИ И ИДЕЯ "ИСКРЫ"

Это было в феврале 1900 года. Мы все, а особенно покойная мать, ожидали этого месяца, как праздника: ведь оканчивался срок ссылки брата, Владимира Ильича, и он должен был вернуться из Сибири. Мы не видали его три года и, конечно, с нетерпением поджидали его возвращения. Срок оканчивался, собственно, в одно из последних чисел января, в день подписания распоряжения о высылке, но предстояла еще неблизкая дорога, сперва на лошадях из села Шушенского через Минусинск в Красноярск (1) — верст 350, потом по железной дороге. А кроме того, не вполне было спокойно на сердце, подлинно ли окончилась ссылка, не вышло бы какой-нибудь зацепки. Ведь мы жили тогда под самодержавием, и это была административная ссылка, то есть полный произвол власти. Какое-нибудь столкновение с начальством, какая-нибудь мелкая месть местного сатрапа, и срок ссылки мог быть продлен (2).

И хотя, главным образом, такая судьба постигала за какие-нибудь провинности в месте ссылки, но бывали случаи, что она диктовалась и соображениями из центра, например усилением революционного движения, при котором нежелательным считалось возвращать из глухих углов влиятельных революционеров.
Поэтому Владимир Ильич, хотя жил он скромно и явным образом, по крайней мере, запретов не преступал, был непокоен относительно своей участи и, чем ближе подходил срок, тем более нервничал.

«Выеду такого-то, если не надбавят срока» (3),— писал он нам.

Это опасение не сбылось, Владимир Ильич мог выехать, как предполагал, и мы по письмам или телеграмме (теперь не помню) знали день и час его приезда и ждали его (4).

Меньший брат, Дмитрий Ильич, проживал тогда по первому своему делу поднадзорным в Подольске Московской губернии. Он сел в сибирский поезд при остановке его в Подольске и приехал вместе с Владимиром Ильичем в Москву.

Мы жили в то время на окраине Москвы у Камер-Коллежского вала, по Бахметьевской улице. Увидав подъехавшего извозчика, мы выбежали все на лестницу встречать Владимира Ильича. Первым раздалось горестное восклицание матери:

— Как же ты писал, что поправился? Какой ты худой!

— Я действительно поправился. Я только за последнее время, перед отъездом, сдал.

Надежда Константиновна рассказывала потом, что нервность перед окончанием срока, неуверенность в том, что он подлинно настанет, съела почти всю поправку брата в Сибири (5).

— А Юлий приехал? Было письмо? Телеграмма? — забросал нас Володя вопросами тотчас после первых приветствий, едва вошел, разоблачившись, в нашу столовую.

Юлий Цедербаум, известный по более позднему псевдониму Мартова, был сослан по одному с Владимиром Ильичем делу в Туруханск и оканчивал свой срок одновременно с ним. Как еврею, ему был назначен самый отдаленный и скверный угол Енисейской губернии.

Наш ответ, что мы никаких вестей от Юлия не имели и ничего о нем не знаем, взволновал Владимира Ильича.

— Как же? Ведь мы с ним условились. Что бы это могло значить? — говорил он, бегая по комнате.— Надо послать ему телеграмму. Митя, я попрошу тебя отнести.

И он тотчас занялся составлением телеграммы и командированием брата, к некоторому разочарованию как этого последнего, так и нас всех, желавших, естественно, в эти первые минуты приезда иметь Владимира Ильича всецело для себя.

Меня это удивило, кроме того, потому, что я знала по периоду до ссылки, что с Мартовым, вступившим позже в кружок, Володя был гораздо менее близок, чем с другими его членами — с Кржижановским, Старковым; знала, что с этими последними он жил в ссылке по соседству (верстах в пятидесяти) и встречался довольно часто. При этих условиях близость обычно лишь увеличивается. Между тем о них Владимир Ильич рассказывал мало, в общих, спокойных тонах; вести же о Мартове ждал с самым горячим нетерпением.

Последующие беседы разъяснили мне это. Он считал Цедер-баума своим ближайшим товарищем для дальнейшей работы, главным образом для общерусской газеты. Он восхищался революционным темпераментом Юлия и очень волновался, пока не получил известия, что тот благополучно выехал из Туруханска. Он напевал нам сложенную Цедербаумом в ссылке песенку:

То не зверь голодный завывает,

Дико разыгралася пурга.
В стоне ветра ухо различает
Хохот торжествующий врага.
Смело, братья, смело, и над долей злой
Песней насмеемся удалой.

 

Там, в России, люди очень пылки.

Там под стать геройский им наряд,

Но со многих годы дальней ссылки

Быстро позолоту соскоблят.
И порывы эти все сведет на ноль

Сдобренный махоркой алкоголь.

И т. д.

Пел Ильич, и сестра подбирала за ним на фортепьяно также польские революционные песни, которым он научился от ссыльных рабочих-поляков, отчасти по-польски, отчасти в русском переводе их, сделанном Кржижановским.

Таковы были: «Беснуйтесь, тираны», «Вихри враждебные», «Чер-воны штандар». Ясно помню Володю, как он расхаживал из угла в угол по нашей маленькой столовой и пел с увлечением:

А колёр штандара червоны,
Бо на ним работников крев.

Он восхищался революционными песнями польских рабочих и указывал на необходимость создать таковые для России.

В те годы людям, возвращающимся из ссылки, было исключено для жительства около 60 пунктов России: кроме столиц и университетских городов — те промышленные пункты, которые были захвачены рабочим движением, а таковыми к 1900 году были более или менее все. Оставалось выбирать среди очень не многих городов. Владимир Ильич выбрал еще в Сибири Псков, как более близкий к Петербургу, и согласился относительно этого местожительства с Цедербаумом и Потресовым (сосланным в Вятскую губернию). С ними обоими предполагал он издавать общерусскую газету. Цедербаум проехал в Псков из Петербурга, где виделся с родными, а Потресов заезжал к нам в Москву, но уже после отъезда Владимира Ильича.

Я не помню, сколько дней пробыл у нас брат. За это время приезжал повидаться с ним из Екатеринослава его старый самарский знакомый, И. X. Лалаянц, который был в то время членом комитета социал-демократической партии и редакции газеты «Южный рабочий». Он пробыл у нас дня три. У него были с братом деловые разговоры.

Позднее Владимир Ильич рассказывал мне, что они касались главным образом созыва II съезда партии, который предполагался тогда еще в России. Повальные аресты на юге в апреле 1900 года — и Лалаянца в том числе — убедили окончательно Владимира Ильича в невозможности созывать съезд в России. Он говорил мне об этом в июне, перед отъездом за границу, когда развивал подробный план общерусской газеты, организация которой протягивала бы щупальца во все концы России, объединяя вокруг основных принципов все разбросанные по нашей необъятной стране комитеты и кружки.

«Если только подготовки к съезду вызывают такие провалы,— говорил он,— разрушают чуть не до корня организацию, ведут к аресту наиболее ценных работников, следовательно, в самодержавной России съезды являются непозволительной роскошью. Нужны другие способы объединения партии. И вот, таким способом может явиться общерусская газета, издаваемая за границей, вокруг которой, как вокруг лесов, поставленных на воздвигающемся здании, будет строиться партия».

Из этой идеи возникла «Искра» с ее эпиграфом: «Из искры возгорится пламя», и она выполнила, действительно, задачу объединения партии и разожгла пожар революции.

 

 

(1) В. И. Ленин с семьей выехали из Шушенского 29 января (10 февраля) 1900 г. Ехали на лошадях через Минусинск до железнодорожной станции Ачинск. Ред.

(2) В рукописи далее следует: «чему бывали не раз примеры в истории революционного движения. Человек рассчитывает быть на завтра свободным, ехать в определенный пункт, устраивает соответственно с этим свои дела, списывается с родными, договоривается о работе... И вдруг его ожидает сюрприз: ссылка продлена еще на 3 года, на 5 лет». Ред.

(3) Возможность увеличения срока ссылки серьезно тревожила Владимира Ильича. Свои опасения на этот счет он высказывал также в письме А. Н. Потресову от 27 июня (9 июля) 1899 г: «Мой срок кончается 29.1.1900. Только бы не прибавили срока — величайшее несчастье, постигающее нередко ссыльных в Восточной Сибири. Мечтаю о Пскове» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 46. С. 32). Ред.

(4) О своем выезде В. И. Ленин послал телеграмму на имя матери М. А. Ульяновой. Телеграмма до настоящего времени не разыскана. Ред.

(5) Н. К. Крупская писала об этом из Уфы М. И. Ульяновой 30 марта (12 апреля) 1900 г.: «...похудел Володя очень, это за последнее время его так подтянуло, а то он выглядел очень хорошо... Последнее время он хронически недосыпал, волновался перед отъездом, да и морозы стояли сильные очень, так что не гулял совсем. Как поехали, так Володя повеселел сразу и есть и спать стал по-человечески» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 55. С. 416). Ред.

	В начало...
	Назад... А.И. Ульянова-Елизарова - ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ИЛЬИЧЕ - часть 7. Ссылка	Далее... А.И. Ульянова-Елизарова - ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ИЛЬИЧЕ - часть 9. Третий арест Ильичаю Поездка в Уфу и отъезд за границу

УЛЬЯНОВА-ЕЛИЗАРОВА АННА ИЛЬИНИЧНА (13(25) августа 1864 - 20 октября 1935) — старшая сестра В. И. Ленина, видный деятель Коммунистической партии, профессиональный революционер (партийные клички: Джемс, Андрей Николаевич). В революционном движении с 1886 г., участница политической демонстрации в Петербурге, организованной в ноябре того же года в связи с 25-летием со дня смерти Н. А. Добролюбова. 1 марта 1887 г. арестована по делу о подготовке покушения на жизнь царя Александра III, приговорена к высылке в Сибирь на пять лет, которая потом была заменена пятилетней высылкой в деревню Кокушкино Казанской губернии под гласный надзор полиции. С 1893 г. принимала участие в социал-демократическом движении: будучи в Москве, установила связь с рабочим кружком Мицкевича и деятельно в нем работала. Перевела с немецкого на русский язык произведение Гауптмана «Ткачи», которое было издано на гектографе и распространено среди рабочих Москвы и близких к ней провинций, составила краткую популярную брошюру по книге Дементьева «Фабрика», которая также распространялась среди рабочих.

Член КПСС с 1898 г. В том же году вошла в первый Московский комитет РСДРП. В 1900—1905 гг. работала в организации «Искры» и большевистских нелегальных газетах, была членом редакции газеты «Вперед». В 1904—1905 гг. поддерживала связь с ЦК большевистской партии, находившимся за границей, и ведала финансовыми делами Петербургского комитета. В 1908—1910 гг. вела революционную работу в Москве и Саратове. В 1912—1914 гг. сотрудничала в большевистских органах «Правда», «Просвещение», член редколлегии журнала «Работница». Неоднократно подвергалась арестам и ссылке.

Начиная с 90-х годов прошлого столетия и вплоть до 1917 г. оказывала большую помощь В. И. Ленину в издании его работ.

В 1917 г.— секретарь редакции газеты «Правда» и редактор журнала «Ткач». В 1918—1921 гг. работала в Наркомсобесе и Наркомпросе, с 1921 г.— в Истпарте, член редколлегии журнала «Пролетарская революция». Принимала активное участие в организации Института Ленина и была его научным сотрудником. Подготовила «Письма к родным» В. И. Ленина.

Автор ряда историко-революционных работ и воспоминаний о В. И. Ленине.

 

Воспоминания печатаются по 10-томному изданию: Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1989-1991 гг.

---