Версия для печати

---

Владимир Бобров
1001 день в Рио-де-Жанейро

Золотые пляжи Рио

 

В бразильском понимании пляж (прайа) — это песок и море. И больше ничего. Никаких купален, душей, кабин для переодевания. Море и песок. Рио-де-Жанейро наполовину окружен водой. Половина городских окраин — пляжи.

Если вы живете в районе Копакабаны, Ипанемы или Леблона, то пляж начинается прямо за порогом дома и выходить из квартиры надо в купальном костюме. Переодеваться на пляже считается неприличным. Поэтому пешеходы южных районов города представляют собой своеобразное зрелище... Однако к этому привыкаешь очень быстро. Может быть, потому, что основное население города— молодежь, а может быть, и потому, что бразильянки, как правило, сложены на редкость красиво.

В городе около пяти миллионов жителей. Жара гонит людей к воде. В праздничные и воскресные дни прибрежные пески превращаются в своеобразные цветники от бесчисленных ярких зонтов и купальных костюмов. Купальник для бразильца — то же самое, что и платье. И не простое, а выходное. И стоит он дороже иного платья. Мода и здесь диктует свои законы, а законам необходимо повиноваться. Чем меньше материала, тем изощреннее фантазия модельеров. Создать из двух лоскутков произведение портняжного искусства — дело нелегкое. Но когда это удается — эффект потрясающий.

Можно сказать, что на пляж приходят не только ради купания, скорее, даже не для купания. Можно почти безошибочно определить по пляжному снаряжению если не классовое, то финансовое положение купальщика. Молодая смуглая женщина с огромным тюрбаном на голове (это прикрытые бигуди — в таком виде принято ходить по городу) расположилась на походном шезлонге. Над ней четырехугольный яркий, четырехцветный зонт. У ног в песке копошится под надзором няньки (молодой негритянки) пара прелестных карапузов. На даме солнцезащитные очки, стоимость которых значительно превышает месячное жалованье няньки. Дама разглядывает дам-соседок. Потом начинается процедура втирания кремов для загара. Пузырек с остатками крема передается в пользование няньки. Очевидно, таков ритуал. Трудно удержаться от улыбки, наблюдая, как средство для загара втирается в упругую, черную кожу негритянки. Рядом с нашей дамой расположилась пожилая, но очень респектабельная пара. Это наверняка приезжие. Скорее всего из Сан-Пауло.

Их зонт — собственность отеля, в котором могут позволить себе останавливаться лишь богачи. Ну что же, в Сан-Паулу деньги зарабатывают, а тратят их в Рио, гласит местная поговорка. Две молоденькие девушки успешно делают вид, что совсем не обращают внимания на тощего волосатого дядю с толстой пачкой крузейро, заткнутой за резинку купальных трусов. Несколько поодаль — сплетенная в объятиях парочка. Рядом пожилой сеньор с огромным псом боксером. Время от времени собака срывается с места и по телам загорающих несется туда, где завидится сородич. У самой воды — многочисленное негритянское семейство. А этот бледнолицьш, с синеватой кожей господин, безусловно, иностранец.

В многоликой пестрой куче купальщиков иностранцы узнаются сразу и безошибочно. Узнаются главным образом по неудачным заплывам.

Продавцы воздушных змеев на пляже

Живя на Копакабане, мы имели возможность каждое воскресенье наблюдать драматическую, но, увы, стереотипную, примелькавшуюся сценку. Океан почти неподвижен. Лишь время от времени метрах в пятидесяти от кромки песка вдруг поднимется и тут же рухнет хрустальная стена прибоя. Жара гонит в воду. Люди стоят по пояс в воде и ждут волну. Она разбивается совсем рядом, обдавая соленой пылью и пеной. Это выглядит совершенно безобидно. И хочется, чтобы волна была немного повыше, помощнее. И такая волна подходит, но разбивается она не так близко от берега, и, чтобы принять соленый душ, часть купальщиков уходит вперед. Теперь вода доходит им уже до шеи. Волна приходит, разбивается и бурлящим слоем пены бежит на берег. Ноги отрываются от песка. Сейчас вода схлынет, и все будет в порядке. Волна действительно уходит назад, в море. Но ноги уже не достигают дна. Ну что ж, это не страшно. Надо проплыть несколько метров к берегу — вот и вся проблема. Человек старательно машет руками и через минуту, другую ищет ногой опору. И не находит: вместо твердого грунта под ногою вода, и эта вода движется и движется в сторону, противоположную берегу. И в это же мгновение прямо над головой нависает стеклянная крыша прибоя. Ныряй! Ныряй как можно глубже! На дно. Прижмись грудью к песку, а потом вынырни и плыви в океан, подальше от прибоя. Океан сам пригонит тебя к берегу. Это же общеизвестно. Но знать еще не значит выполнять... Ошалевшего от страха и хлебнувшего несколько глотков воды пловца подхватывает течение и крутит на одном месте среди разбивающихся волн. Бороться с течением — дело совершенно бесполезное. Человек выбивается из сил, человек задыхается, теряет самообладание, начинает кричать, умолять о помощи. Только бы выскочить из воды! Новый гребень прибоя рушится вниз, образуя огромный рулет из воды, пены и воздуха. Где-то в середине этого рулета затерялся несчастный пловец. Все это происходит в считанные минуты. В иные воскресенья можно наблюдать до десятка таких сцен. К счастью, дело редко оканчивается трагедией: на пляже организована спасательная служба. Спасатели бросаются в воду и выволакивают попавшего в беду купальщика. Странно и страшно видеть на золотом песке в окружении пестрой толпы загорелых жизнерадостных людей посиневшее распластанное тело какого-нибудь наглотавшегося воды бедолаги.

О спасателях стоит рассказать подробнее, и мы сделаем это с особой охотой.

В большинстве своем бразильцы худощавы. Спасатели— исключение. Здоровенные, отлично сложенные, они, как представители какого-то другого племени, возвышаются над копошением пляжников. Их посты расположены метрах в пятистах один от другого. Пост — это кусок белого брезента с красным крестом посредине, укрепленный на четырех кольях. На посту двое-трое дежурных. Никаких спасательных средств—поясов или кругов — у них нет, только смелость, ловкость и сила. А как наметан их глаз! Кажется, ничего особенного. Человек просто барахтается у берега. Точно так же, как и десятки других по соседству. Но спасатель срывается с места, мчится к воде, бросается под волну... И когда утопающий начинает соображать, что он действительно утопающий, помощь, как правило, уже близка. Бывают, однако, и исключения, но, к счастью, редко.

Мы подружились с этими ребятами. Подружились после того, как один из нас очутился за линией прибоя и понял, что до берега ему самому не добраться.

В Рио-де-Жанейро много достопримечательностей. Но, по нашему мнению, лучшая достопримечательность города— океан. Вольная, бунтующая, неспокойная стихия. Океан — вода от полюса до полюса. Но это абстракция. Полюсов не видно. Видна лишь довольно узкая полоска воды. Точно такая же, как на Черном море, на Каспийском море. Но это лишь так кажется. Разница огромная. Разница в дыхании. Океан дышит не так, как дышат моря. Пожалуй, не вспомнишь и двух одинаковых дней на океане. И не увидишь спокойного океана. Он меняется ежеминутно, как живой организм. Это не вода. Океан — философское понятие, категория. Нечто среднее между материей и движением. Океан — это... океан.

Пляжи живут своей устоявшейся жизнью, которая не прерывается никогда. С первыми лучами здесь появляются грифы — большие, размером с хорошую индюшку птицы, неуклюжие на земле и удивительно красивые в полете. Грифы, эти всеядные существа, выполняют работу мусорщиков, очищая песок пляжа от остатков гниющей пищи. Потом приходят спортсмены и пенсионеры. За ними — сотни иностранных туристов, проживающих в расположенных на берегу отелях. Потом приходят все, у кого есть время. К вечеру пляж превращается в футбольное поле. Точнее, в десятки полей. Игра ведется по всем правилам. С судейством, болельщиками, азартом и мастерством. А когда садится солнце и начинает темнеть, прайа становится пристанищем влюбленных и бездомных.

Для многих пляж —место отдыха, для многих — место работы. В первую очередь это относится к бесчисленным торговцам-разносчикам. Торгу ют фруктами, циновками, очками, мороженым, напитками, воздушными змеями... Частично торговля «организованная», то есть продавец облачен в фирменную рубаху или имеет на голове фирменную шапку. Большинство же торговцев, так сказать, аутсайдеры. Значительная часть их — ребятишки, как правило, дошкольного возраста. И грустно и тяжело видеть такого мальчугана, согнувшегося под тяжестью короба, наполненного бутылками воды или брикетами мороженого. Час за часом бредет он по раскаленному песку, обходя тела пляжников. Здесь так много соблазнов. Можно покататься на большом деревянном круге, бросив его перед собой на мокрый, утрамбованный только что схлынувшей волной песок, показать свое умение обращаться с футбольным мячом, запустить воздушного змея или, упав на пенопластовую доску, нестись к берегу на океанской волне. Но работа есть работа. Маленькому продавцу некогда запускать в синее небо пестрого змея. Надо распродать товар. Лямка от ящика режет плечо. Рука устала трясти трещотку, звук которой должен привлечь внимание пляжников к разносчику. Отвлекаться нельзя. Надо по выражению глаз или легкому движению руки уметь угадать покупателя и бегом, увязая в раскаленном песке, спешить к нему, иначе опередит конкурент.

Кроме разносчиков-торговцев пляж — место работы многочисленных сборщиков мусора. С огромными плетеными корзинами бредут они по песку, собирая бумагу, бутылки, объедки. Труд тяжелый и неблагодарный. Тут уж никто не даст на «чай». Работу эту выполняют, как правило, только негры.

Из всех когда-либо виденных нами пляжей лучший Тижука— 18-километровая песчаная коса. Она еще не входит в черту города. Однако и тут уже развернулось строительство, и первозданная красота этого райского уголка обречена на гибель. Но это будет потом. А пока что здесь открытый океан, свободный от пятен мазута и отбросов, встречается с незастроенным берегом. Плавать здесь опасно. Еще опаснее, чем на Копакабане и других пляжах города, хотя бы потому, что спасательных постов почти нет. Впрочем, иностранцы сюда приезжают редко, а кари-оки знают, что такое океан, и не уходят от берега дальше, чем нужно. Это вовсе не значит, что бразильцы не любят воду или не умеют плавать...

С самого раннего утра к океану приходят ребята в возрасте, как правило, от 10 до 16 лет. Это катальщики на досках — сурфисты. Сурфа представляет из себя доску (иногда деревянную, иногда пластмассовую) метра три длиной и полметра шириной, закругленную с обеих сторон. Доска снабжена небольшим килем. Стайки сурфистов можно видеть в любое время дня на том участке пляжа, где волны наиболее высокие... Перед выходом в море доска натирается парафином. То ли для лучшего скольжения, то ли для большей сцепляемости с пятками катальщика, точно не знаем. Насколько нам известно, сурфы в Бразилии не изготовляют, а импортируют из США. Стоимость их весьма высокая — около сотни долларов. Доску спускают в воду. Катальщик становится на колени посередине доски и, гребя ладонями рук, гонит ее по направлению к прибою. Барьер прибоя преодолевается «с разбегу». Если это не удалось и водяная стена обрушивается на сурфиста, он, обхватив доску ногами и руками, быстро перевертывается, так сказать, вверх дном, прикрываясь доской от рухнувшей массы воды. Главное — проскочить прибой. Следующая задача — поймать волну. Волны, как известно, неодинаковой величины. Сурфист ждет, восседая на своем снаряде, повернувшись вполоборота к волнам. Вот «девятый вал». Теперь надо работать. Ладонями, ладонями грести, грести к берегу. Необходимо набрать скорость, равную скорости волны, иначе не попадешь на ее склон. Скорость набрана. Волна оседлана. Начинается скольжение, которое будет продолжаться, пока живет данная волна. Сурфист вскакивает на ноги и балансирует руками. Это уже почти полет. Сзади над головой его навис белый гребень бегущей волны, под ногами — неустойчивая, колышущаяся пучина. Скорость нарастает. Можно изменить направление полета, можно завернуть назад и остановиться, но тогда надо принять на себя удар всей толщи прибоя. Со стороны катание на сурфе очень напоминает слалом. И трудно сказать, какое зрелище более захватывающее и какое катание более опасно. Самое точное определение любителей этого вида спорта — бегущие по волнам. Как и при спуске с горы, спуск с прибоя не всегда оканчивается благополучно. Потеряв равновесие, катальщик прыгает в воду. Сурфа взлетает в воздух. На обоих наваливается тяжелая масса прибоя. Встретиться они смогут лишь у берега при условии, что туда донесет не только доску, но и пловца.

Описывать катание на досках так же трудно, как и лыжный спуск с горного склона. Это надо испытать самому или, на худой конец, видеть.

Мальчишки катаются часами. До посинения. Как и у горнолыжников, у них своя форма одежды — в данном случае так называемые бермуды — узкие, длинные, почти до колен, трусы из ярко окрашенной ткани. Иногда надевается рубашка (для тепла).

Нас поразило отношение родителей этих малолетних катальщиков к их рискованной игре. Мамаша, которая не входит в море глубже чем по пояс, спокойно взирает на уходящего за прибой сына. Действительно, роди ребенка счастливым и можешь бросать его в море!

Но катание на сурфе, по крайней мере в Рио, удел мальчишек. Достигая определенного возраста, сурфисты забывают свои доски. Теперь они будут приходить на пляж главным образом для того, чтобы поболтать с подругами и поиграть в волейбол или лапту. Волейбол в Рио весьма популярен. Играют хорошо и с азартом. Правда, почему-то предпочитают играть двое на двое. Еще более популярна игра в мяч ракетками, вырезанными из тяжелого дерева. Мы называли эту игру пляжным теннисом. Надо обладать завидной ловкостью и сноровкой, чтобы удерживать мячик в воздухе.

Но и здесь, на песке, любимой игрой остается футбол. В течение считанных минут составляются сборные, включающие в себя игроков от едва ставших на ноги до едва стоящих на ногах, всех рас и сословий... Играют до изнеможения. Когда выбывает игрок, его тотчас же заменяет кто-нибудь из зрителей. И это происходит под тропическим солнцем, когда термометр показывает 40 градусов в тени!

Непременный персонаж пляжа — рыбак. Классический рыбак с длинным — метра три-четыре — удилищем. К удилищу прикреплена катушка для лески (гордость бразильской промышленности). Рыбак размахивает удилищем, и леска, снабженная тяжелым грузилом, летит далеко от берега. Удилище втыкается вертикально в песок. Рыбак усаживается рядом. Поклев определяется по натяжению лески и качанию удилища. Словом, принцип мормышки. Рыбы в океане, конечно, больше, чем, скажем, в Клязьминском водохранилище. Однако результат ловли примерно одинаков...

Водятся ли у берегов Рио акулы? Нет, к самому берегу акулы не подплывают. Возможно, из-за отсутствия пищи. Возможно, из-за холодного антарктического течения, достигающего этих золотых берегов. Моряки, с которыми нам приходилось общаться, утверждали, однако, что акулы сопровождают суда почти до самого порта.

Каждый видит то, что хочет видеть. Ослепительная, червонного золота полоска песка убегает за горизонт. Волны зеленые, бирюзовые, лиловые, серые, изумрудные, любых цветов и оттенков. То огромные, как горные хребты, то пологие и нежные, как холмы в степи. Синее, нет, ультрамариновое, необычайно высокое небо с вкрапленными силуэтами чаек, альбатросов, фрегатов. Вот птица сложила крылья, превратилась в летящий клинок, вонзилась в упругую грудь волны, чтобы через минуту тяжело оторваться от воды, подняться в небо, высмотреть добычу, сложить крылья и снова ринуться вниз.

Каждый видит то, что хочет видеть.

Тысячи ярких, как тюльпаны на весенних грядках, зонтов. Распростертые на песке, млеющие тела. Грохот прибоя. Безмолвные гордые горы. Расплавленное солнце... А по раскаленному золотому песку бредет худой бразильский мальчик с большим пенопластовым ящиком через плечо:

«Пейте кока-колу!»

 

 

Добро пожаловать на Копакабану! - Назад

Далее - Водители и пешеходы

 

 

Бобров В.А. 1001 день в Рио-де-Жанейро. М., "Мысль", 1974.

---