Версия для печати

---

В строю летной гвардии (Таран А.)

 

«Авиация и космонавтика (журнал №2 за 1970 г.)

Он сидел, положив большие руки на колени, кряжистый, широкоплечий. Перед ним на столе лежала полетная карта, а рядом — стопка свежих га­зет, бланки боевых листков. Когда мы вошли, он поднялся нам навстречу и в его серые глаза как бы заскочили солнечные зайчики.

Разговорились о жизни эскадрильи, о делах комсомольских. Владимир Ровнягин, чувствовалось, близко к сердцу принимает все, что касается его со­служивцев. Вот он подходит к широ­кому окну и, заглядывая в него, гово­рит: «Весной здесь, вон у того домика, появятся молодые деревца. Так реши­ли на собрании. Да, будет здесь тени­стая аллея…»

Широкоскулое лицо Владимира слег­ка порозовело, взгляд устремился вдаль. Казалось, он прислушивался к песне турбин, что лилась из подне­бесья. И как знать, может, виделась ему уже зеленая крона деревьев, о ко­торых только что сказал, а может, вспомнилась юность, что прошла в се­ле Бороньки, на Могилевщине, и ма­ленький По-2 — самолет, который уви­дел впервые. С этого все и началось. А тут еще фильмы: «Чкалов», «Небес­ный тихоход», «Воздушный извозчик». Но все это было позже, потом. А са­ма мечта, наверное, пришла раньше, еще в ту суровую пору военного лихо­летья, когда небо раскалывалось от на­дрывного гула чужих самолетов. Они, как кошмарный сон, ворвались в его безмятежное детство.

Отец Владимира — Николай Самсо­нович — был на фронте шофером. Под­возил снаряды. Однажды рядом с его автомобилем разорвался снаряд. Ма­шина загорелась. Пламя могло перекинуться в кузов. А там — снаряды. Рядовой Ровнягин, раненный осколком, кинулся тушить пожар, сбивая пламя фуфайкой, руками. На помощь подо­спели другие солдаты. Огонь отсту­пил. А Николая Самсоновича отпра­вили в госпиталь.

Летом 1943 года мать — Ксения Ан­дреевна Ровнягина, а с ней и пятеро детей, мал мала меньше — перебралась к родственникам в соседнее село Павленково. В Павленково, хотя уже два года шла война, была Советская власть: село находилось в партизан­ском краю.

Но однажды утром в Павленково на­грянули каратели. Женщин, стариков, детей фашисты начали сгонять на пло­щадь. Ксения Андреевна спряталась было с детьми в погреб, но нашли, проклятые, вытолкали: «Шнель, шнель» — и прикладом в спину. Бе­жала по улице мать, как птица с пе ребитым крылом. А вокруг нее малые детишки.

Но не успели гитлеровцы сделать свое черное дело. Только пулеметы на­вели, чтобы стрелять в детей да в ма­терей безоружных, только чиркнули зажигалками у факелов, чтобы хаты жечь, как подоспели партизаны. Про­свистела тогда немецкая пуля над го­ловой несмышленыша Володьки, да не задела его, лишь сердце ему как бы ог­нем обожгла.

Так что с самого детства знаком Вла­димиру запах пороха. Сколько помнит себя, живет он рядом с людьми заслу­женными, с теми, кто защищал род­ную землю от врага.

И в авиаучилище, в которое посту­пил после десятилетки, рядом с Вла­димиром Ровнягиным также были ве­тераны. Боевые авиаторы — фронто­вики научили летать. Сейчас Владимир Ровнягин служит в гвардейском пол­ку, славном своей фронтовой истори­ей. Двумя боевыми орденами отмечен боевой путь полка. Новое поколение летчиков, приумножая традиции фронтовиков, освоило сверхзвуковую техни­ку, бдительно стоит на страже воздуш­ных рубежей Родины и социалистиче­ского сообщества.

Хорошо и смело летает гвардии ка­питан Ровнягин. Все его действия на земле и в воздухе проникнуты высо­ким сознанием воинского долга. В по­летах мужает воля, крепнет боевое мастерство. Разные задания выполняет летчик — на любых высотах, на пре­дельных скоростях. А в небе нет ука­танных дорог.

Много попотеть пришлось, прежде чем достиг Владимир такого мастерст­ва. Сколько учебников, инструкций, до­кументов, регламентирующих летную работу, проштудировано, сколько вре­мени в классе, в кабине самолета, на специальных тренажерах в напряжен­ном труде проведено. Были у Ровнягина и радости и огорчения.

Поначалу служба складывалась нор­мально. «Быть тебе отличным истре­бителем», — сказал как-то Владими­ру командир эвена после очередного полета. Но случилось непредвиденное.

Однажды вместе с другими совер­шал парашютные прыжки. После от­деления неожиданно подул сильный ветер. Помнит Владимир, как парашют раскрыл, как, напрягая все мышцы, направлял купол в сторону удобвой площадки возле ТЭЧ. И все… больше ничего не помнит, кроме, конечно, ост­рой боли.

Когда после госпиталя явился Ров­нягин в часть, командир, было, от­странил от полетов.

— Знаешь, сынок, — сказал он, — хотя и записано в медкнижке «годен», но в истребителях тебе трудно будет.

Судьбу летчика решил генерал, стар­ший начальник. Владимир рассказал ему все.

Задумался генерал. Есть и «за», а еще больше «против».

— Товарищ генерал, вспомните свою молодость, вы ведь тоже, наверное, стремились в истребители, — сказал Владимир и попал в точку.

Улыбнулся генерал.

— Конечно, пусть летает…

Так второй раз решилась судьба летчика-истребителя В. Ровнягина. Влади­мир снова начал летать. Здоровье не подводило. С каждым полетом летал все успешнее я успешнее. Недаром, когда зашел разговор, кого из летчи­ков послать на юбилейный пленум ЦК ВЛКСМ, выбор пал на любимца полка гвардии капитана Владимира Ровня­гина.

Во Дворце съездов Володя сидел в восьмом ряду. А впереди (на всю жизнь запомнил это) были А. По­крышкин, И. Кожедуб, А. Маресьев — гордость советской авиации. Они апло­дировали вместе со всеми, когда ему, Владимиру Ровнягину, вручили Почет­ный Знак ВЛКСМ — награду комсомола.

Потом возвращение в родной полк. Встречи, выступления и снова полеты: на перехват воздушных целей, на сво­бодные воздушные бои, на пуски ракет и поражение малоразмерных целей.

Поднимаясь в воздух, Владимир Ровнягин всегда действует омело и ре­шительно, проявляет завидную вы­держку и хладнокровие. Много раз приходилось ему бывать в сложных ситуациях, и он с честью выходил из них, благополучно приземлял свою ма­шину на аэродроме.

Умеет Владимир и с людьми рабо­тать. Со всеми, особенно с летной мо­лодежью, быстро общий язык находит. Кому советом, кому знаниями всегда помочь рад. Дисциплинирован, исполнителен. Примером в этом отношении для других является, уважением поль­зуется. Иначе не выбрали бы его ком­сомольцы своим вожаком.

…По-прежнему стоим у окна, смот­рим на площадку, где решила комсо­молия весной посадить молодые дерев­ца. И вдруг в нашу беседу вплетается музыка. Что-то слышится в ней родное и до боли знакомое, то, что осталось там, на востоке, за многими-многими километрами: наши русские поля н реки, города и села, добрые материн­ские руки и строгие отцовские гла­за… Там — Родина.

Неожиданно звучит команда на вы­лет…

Взревев двигателями, уносились в заоблачную высь ракетоносцы. Вслед за другими ушел на перехват и Влади­мир Ровнягин, рядовой летной гвар­дии, комсомольский секретарь.

Автор — Таран А.

«Авиация и космонавтика (журнал №2 за 1970 г.)

 

---