Версия для печати

---

Музей Капы Толоконцевой

 

Советский экран (журнал №01 за 1957 год)

С Капой Толоконцевой я познакомился в областном центре, куда меня закинула судьба на короткий срок. Капе восемнадцать лет. Она немножко учится, немножко работает. Но это — между прочим. Главное занятие Капы другое. Она любит. Любит искусство кино. Если вы усомнитесь в этом всепоглощающем чувстве, Капа представит вам великое множество, так сказать, вещественных доказательств своей любви.

В маленькой комнатке, в старинном комоде и на этажерке, в ящиках шкафа, на полочках и просто на стенах, размещены экспонаты ее киномузея. И вот я стою в дверях крошечного помещения, а Капа, вертя вздернутым носиком и поправляя непослушные кудри, при помощи перманента доведенные до состояния шерсти романовской овцы, дает мне пояснения привычным голосом заправского экскурсовода:

— Перед вами портреты моих любимых киноартистов как в ролях, так и в жизни. Вы их сами узнаете, если не соврали, что в Москве с ними встречались… Карточки с надписями — над кроватью, без — вон у окна.

— Как же вы собрали такое количество автографов, Капочка?

— Известно, как. На ихних гастролях. Уж если к нам в город приедет артист кино, то, пусть он будет какой-никакой, я из него подпись вышибу. Вон там, видите? Кадочников в профиль. Поймала его аж у входа а баню. Шел с чемоданчиком, обыкновенно, — помыться, а я — с фланга… Подписал как миленький. И даже выражал удивление по поводу моей оперативности.

— Скажите, пожалуйста! А там кто?

— Неужели не узнаете? Игорь Ильинский. Очень строгий артист. Не улыбается и не разговаривает, двери не отпирает.

Но я его застукала на почте.

Только он подал, как сейчас помню, заказное письмо, а я— тут как тут. Куда ему деваться?

А вон, в углу, кто бы вы думали? Макарова! Тамара Федоровна! Симпатичная вообще артистка. Я всегда ее платья копирую. К ней я пришла в номер гостиницы под видом маникюрши. Ну, взялась стричь ей ногти, она говорит: «Ой, что-то вы не так стрижете!»

Тут я ей призналась. Она даже и не рассердилась. Душка, а не артистка!

— Какая вы предприимчивая, Капа!

— Это вы насчет маникюра? Пустяки! Другой раз и не то приходится делать, чтобы получить этот, как его?… Сувенир — вот…

Капа открывает верхний ящик комода и, извлекая оттуда самые неожиданные предметы, поясняет:

— Имеете окурок Петра Алейникова. Он его забросил, знаете, так — кверху… Окурок возьми и попади в желоб на крышу. Я, безусловно, лезу. Чуть не загремела. Но — окурок мой! . . Пойдем дальше: письмо от Аллы Ларионовой. Содержательное такое письмо: просит больше не беспокоить.

— А вы беспокоили?

— Беспокоить не беспокоила, но писем шестнадцать послала. Сперва она, правда, отвечала. А потом … В общем, те письма ее я сгоряча порвала, а это уцелело . . . Вот каблук отломанный…

— Ларионовой каблук?

— Нет, каблучок как раз мой. Но когда я его оторвала? Когда подползала под ворота во двор гостиницы «Волга», чтобы пробиться к Михаилу Кузнецову.

— Пробилась?

— А то нет? Вот видите: кусок его галстука…

— Как это «кусок»?

— Ну, отрезала незаметно, пока говорила с ним. Он пустить меня к себе отказался и на память ничего не давал… Я — возьми да отрежь…

— Вы же ему галстук-то испортили!

— Нет, почему? Я отрезала от узкого конца. Совсем и не видно… Вот это — флакон иэ-под одеколона «Эллада». Остался а номере после отъезда Валентины Калининой. Хорошая тоже артистка, но слабая…

— ?

Ну да, слабая! Я ночью по трубе к ней на третий этаж влезла. И ведь все тихо, вежливо. Сунула голову в окошко, спрашиваю: «Можно?» А она как завизжала, руками замахала! Я с испугу в окошко соседнего номера прыгнула. Там один командировочный жил из Потребсоюза. Милицию-то это уж он вызвал. Да-а … А вон тут, в пакетике, волосы.

— Чьи?

— Как вам сказать? Не то Ладыниной Марины, не то Любови Орловой.

— Ай-ай-ай, как же это вы не знаете?

— Да все Котька виноват, братишка мой! Я у них, у обеих, состригла понемножку — и у Орловой, и у Ладыниной. А он забрался в комод и все перепутал. Ну, это галоша Бориса Андреева. Размер-то какой, видите? Прямо богатырь, Илья Муромец! Бигуди от Целиковской. Поломано, но — заграничное, красивое. Вот — от четырех артистов поллитровки. Пуговица от пальто Мартинсона… Куда же вы?… Подождите! У меня тут еще много…

Но я уже не слушал…

Советский экран (журнал №01 за 1957 год)

---