«Авиация и космонавтика (журнал №2 за 1970 г.)
Облачность нависла над землей плотным низким потолком, сработанным природой надолго, как засвидетельствовали синоптики.
А тут задача истребителям: в районе действий наземных войск выходить под облака, наносить удары по «противнику» в непосредственной близости от боевых порядков мотострелковых рот и батальонов.
На полевой аэродром лейтенант Зарицкий прилетел командиром звена, а тут ему довелось уступить место ведущего старшему лейтенанту Ковалеву. Свершилось то, о чем, не глядя друг другу в глаза, еще накануне условились полковник и майор. Все-таки подменили. «Гражданы, власть переменилась!» — съязвил Коля Федосов, щуря в усмешке свое белесое лицо.
Подковырнуть, подкузьмить — было его врожденной страстью. И если в повседневных отношениях летчиков намечался какой-то неприятный выворот, Игорь Михайлович так, бывало, и говорил в шутку, что это дело рун Коли Федосова.
Чувствуя взгляд Зарицкого, полный злости, Коля еще раз повторил тоненьким голоском: «Так что, граждане, власть переменилась».
Ожидаемого смеха не последовало. Никакого внимания не обратил на подначку и Ковалев. Собранный и бравый, он отнесся к перестановке ведущих исключительно по-деловому.
Звеньями уходили истребители на задание. Сменяя друг друга в заданном районе, небольшие группы самолетов постоянно довлели над «противником», выполняя свои боевые задачи в интересах наземных войск.
Последнюю четверку повел старший лейтенант Ковалев; слева у него был Федосов, ведущим второй пары шел Зарицкий, имея в крыле справа Муравкина.
Недолгим был полет четверки в заоблачной вышине, в чистом небе. В районе цели по команде Ковалева они нырнули в облака и вскоре вынырнули снизу, очутившись уже в другом небе, подернутом серым тусклым ненастьем. Выскочили как раз вовремя, оставалось немного довернуть влево, в уж перед носами истребителей — передний край «противника». Боевое соприкосновение подразделений произошло как раз на полигоне, о чем, конечно, побеспокоились офицеры-штабники. На стороне «противника» не было ни одной живой души, там раскинулась сложная система мишеней, макетов, укрытий. По ним надо ударить ракетами, да так, чтобы и цели поразить и не задеть своих подразделений, где техника настоящая и люди живые. Наверное, прижались сейчас к земле- матушке солдаты: до целей-то рукой подать.
Истребители спикировали.
— Пуск! — скомандовал Ковалев.
Над боевыми порядками «противника» вздыбились фонтаны взрывов, для летчиков совсем беззвучные, а для пехоты, наверное, оглушительные, как гром над головой.
Уходя опять в облака, летчики могли заметить, что вперед стальной цепью пошли танки — добавить «противнику» огня.
Непросто разобраться в предельно насыщенной, закрученной в тугие узлы схеме современного боя, но Ковалев сработал своим звеном хорошо; все он делал, казалось бы, легко, без напряжения. Сказывались навыки, отшлифованное мастерство, хватка.
Тому, как Ковалев действовал сам и управлял звеном, Владилен мог бы откровенно позавидовать. Хотя он сам решал бы задачу несколько иначе. Вторую пару, пожалуй, следовало Нацелить на правый фланг, где в боевых порядках «противника» выпирал кулаком танковый резерв. А направление захода истребителей взять бы левее градусов на тридцать — вероятность попаданий наверняка бы возросла…
Но легко рассуждать теперь, когда истребители уже сидят на земле и можно думать, потягивая сигарету. А там, как вывалились из облачности,— все замелькало, будто в плохом кинофильме.
Вместо того чтобы вставлять какие- то замечания, Владилен сказал Ковалеву:
— Ты точно вывел четверку на цель. Еще бы секунду над облаками, и проскочили бы.
После работы в воздухе — аппетит отменный. Летчики быстро дожевывали стартовый завтрак, уже второй за сегодня. Кофе допить не успели.
По самолетам!
* * *
«Уважаемый товарищ генерал!
Разрешите доложить Вам лично о вопиющих нарушениях, которые имеются в нашем полку по вине некоторых, в том числе командира майора Крестьянинова. Выдвигают неподготовленных летчиков на командные должности только из-за того, что они с высшим образованием, а потом люди не справляются. Так был назначен командиром звена летчик-инженер лейтенант Зарицкий. Но в период учений звено водил не он, а его подчиненный, летчик Ковалев. Сам же Зарицкий оказанного доверия не оправдал. Получается так, что в обычных условиях командует, а как до дела доходит, его временно отстраняют. Подобные факты противоречат уставным требованиям и отрицательно действуют на остальной летный состав.
Пом. командира по огневой и тактической подготовке майор Латышев».
Отослав письмо, Латышев некоторое время ходил по городку, никого не замечая вокруг, потому что был целиком поглощен размышлениями о последствиях. Ну, как вызовут на ковер некоторых военных! Факт подмены командира звена налицо, его не скроешь. По инициативе Крестьянинова! И командира полка! Хотя Латышев им доказывал обратное, Латышев их предупреждал: летчики-инженеры эти — еще желторотые, их возить и возить, им рога надо ломать! Не послушались Латышева. Теперь нате-ка, получайте гостинец…
Латышев оторвался от своих мыслей, когда на глаза ему попался Ковалев.
Он поздоровался с ним, задерживая со значением его руку в своей.
— Ну что, старый служака, отлетал яа учениях ведущим, а теперь опять в строй?
Ковалев переменился в лице, даже вздрогнул от неожиданности. «Овладев собой, наигранно улыбнулся, поблескивая золотыми зубами.
— А мне, товарищ майор, не привыкать. Мне все равно: прикажут ведущим — я готов, прикажут рядовым — пожалуйста!..
Голос Ковалева звучал бодро, однако глаза его потемнели, в больших, черных кружках растворились зрачки. Ему, конечно, было далеко не все равно. Как и любой, службою живущий человек, он хотел бы расти в должности и звании, тем более, что по уровню летной подготовки вроде достоин. Вместе с тем он сознавал, что в свое время где-то, в чем-то пустился по течению, отмахнулся от иных забот, от всего, что не касалось техники пилотирования. Летал хорошо, но только летал…
— Неправильно рассуждаешь, Ковалев, — продолжал Латышев. — Вот так и я когда-то, между прочим, думал. А до чего дослужился за двадцать с лишним лет в авиации? Пом. командира по огневой и тактической… Начальник огня и дыма… На твоем месте сейчас бы молчать не следовало, Ковалев.
Если в начале разговора что-то шевельнулось в душе Олега, то теперь улеглось. Совершенно чуждо было ему чувство зависти. И он сказал равнодушно :
— Мое дело — летать, товарищ майор. А про все остальное начальство лучше знает.
— Зря, зря… — Латышев что-то еще хотел сказать, но передумал. — Ну. бывай здоров.
Вечерело. Служебное время давно окончилось. В пустую квартиру Василию Феофановичу идти не хотелось — жена уехала на родину, к дочери, утрясать очередной конфликт в молодой семье. Там, кажется, дело шло к разводу. Вот еще не было печали! Когда дочка выскочила замуж, Василий Феофанович настаивал, чтобы зятя не прописывали в их квартире. Так жена и дочь заревели в два ручья: «Ты сухарь, у тебя сердца нет!» Ладно, прописали. А теперь вот, если разойдутся…
После ужина Василий Феофанович пошел в клуб: там сегодня какой-то фильм.
В кинозал он вошел, когда сеанс уже начался, показывали журнал. Постоял на месте, ожидая, пока адаптируются глаза, потом начал искать по рядам, где бы сесть. Билеты в здешнем клубе продавались без указания мест; кто пораньше придет, тот и устроится получше. Сегодня почти все места были заняты, на первых рядах нашлись бы, но туда Василий Феофанович не захотел идти.
Огляделся и видит: близко сидит Муравкин, на майора — никакого внимания. Василий Феофанович кашлянул выразительно. Муравкин не услышал и, наверное, даже не подумал о том, чтобы уступить майору место. Ладно, подождем до конца журнала, когда свет зажжется, поглядим, что будет потом…
Свет в зале горел минут пять, Муравкин ни разу не взглянул на майора, болтая с девушкой, сидевшей рядом.
«Ну, невнимание..» — подумал Василий Феофанович, наливаясь бешенством. Возможно, он закричал бы на Муравкнна, это ж надо выдержать такое! Но тут вошел в зал, тихонько прикрыв за собой дверь, Крестьянинов. Тронул за локоть Василия Феофановича в знак приветствия.
— Места для вас нету, товарищ командир эскадрильи, нету! Видите, лейтенант как вольготно расселся? — Василий Феофанович бубнил довольно громко. — Ты намекни ему, Крестьянинов, а то сейчас сгоню его!
Игорь Михайлович потеснил майора плечом, поближе к выходу.
— Спокойно, Василь Феофанович!
— Намекни ему, слышь?
— Спокойно! Выйдем лучше, покурим. Фильм старый, и ты и я его уже по три раза видели.
Латышеву остро захотелось курить, и он уступил Крестьянинову, который вежливо подталкивал его к двери.
Вышли, закурили.
— Видал разных, но таких — еще нет! — воскликнул Латышев после первой затяжки. — Накажи его!
— Ладно, — согласно кивнул Крестьянинов, которому хотелось прекратить этот разговор.
Латышев, однако, не унимался: поносил молодежь почем зря и всех подряд. Тут уже было трудно смолчать даже Крестьянинову при его выдержке, и он тоже заговорил напористо:
— И чего ты бранишься, Василий Феофанович? Подумай сначала, откуда у лейтенанта Му-равкина это невнимание, как ты его именуешь. Он ведь с девушкой пришел в кино: та смотрит на него влюбленно, и он потерял осмотрительность. Не уступил он тебе место — ошибся, но ты бы не заметил этой ошибки, особенно в такую минуту. Вспомни себя молодым, когда с девушкой появлялся на людях. Я уж не впервые слышу от тебя, Василий Феофанович, оскорбительные и несправедливые слова в адрес офицерской молодежи. Ты иных лейтенантов нахалами называешь. А я тебе скажу: у них не нахальства, а достоинства человеческого больше. Ошибка некоторых воспитателей в том, что недостаточно учитывают современные условия развития молодежи, ее возрастающие запросы. Молодые нынче приходят образованные, с определенными взглядами, и если они не держатся в тени, а смело выражают свое мнение, то в этом нет ничего крамольного. Приглядись-ка повнимательнее: нынешние лейтенанты во многом превосходят лейтенантов, которые приходили в части, например, двадцать лет назад.
Латышев то и дело порывался вставить слово, Крестьянинов не давал ему. Но как только тот умолк, Латышев повторил с упрямством и раздражением:
— А иные распущены до предела!
Предупреждая дальнейшие ругательства, Крестьянинов опять перехватил инициативу.
— Некоторая вольность в поведении молодых иногда есть. Но есть культура, достоинство, крепость духа. Что за мужчина, если он не может проявить характер?
— Да они подкупили тебя, Крестьянинов!
— Возможно: тем, что хороши.
(Продолжение следует)
Автор — Трихманенко В.
«Авиация и космонавтика (журнал №2 за 1970 г.)
Внимание! При использовании материалов сайта, активная гиперссылка на сайт Советика.ру обязательна! При использовании материалов сайта в печатных СМИ, на ТВ, Радио - упоминание сайта обязательно! Так же обязательно, при использовании материалов сайта указывать авторов материалов, художников, фотографов и т.д. Желательно, при использовании материалов сайта уведомлять авторов сайта!
in ENGLISH
пластинки
видео
